— Хочешь посмотреть? — ласково спросил Славик.
— Они не боятся?
— Мы тихонечко…
Никаких бобров они, конечно, не увидели, спугнули, видно, задолго до берега. Славика прорвало. Он болтал без умолку. Ляля смеялась. И от ее смеха, от теплого вечера, от застывших деревьев на берегу озера под лунным светом, от тихой глади воды с утонувшими в ней звездами и луной, похожей на апельсиновую корку, восторг распирал его грудь, хотелось действовать, тратить энергию, делать что-нибудь безумное: схватить Лялю на руки, прыгнуть с ней с обрыва и взлететь на луну. И Славик говорил, говорил, заводился сильнее от смеха девушки.
…Вспоминая, Славик успокаивался, и нога слабее давила на акселератор. Да и ровный гул мотора, и однообразная лента дороги успокаивали его. Машина шла тише…
С того вечера они стали встречаться. Машина теперь, на радость матери, сиротливо стояла ночами возле дома под деревом. Правда, иногда Славик катал Лялю, но это случалось не часто. Чаще всего они гуляли по берегу реки среди таинственно молчавших ветел, свесивших к сонной воде свои тонкие гибкие ветви. Изредка из воды за комаром выпрыгивали пескари. Круги лениво расходились, расширялись по воде от этого места, постепенно затухали и исчезали, не доходя до берега. Ничто не омрачало их встреч до самой свадьбы…
Впрочем, нет. Был один случай, неприятно пора‑ зивший Славика.
Однажды ему дали наряд привезти из Уварова зап- части к трактору. Ляля попросила взять ее с собой, проведать родителей. Славик с удовольствием согласился. Разве не приятно прокатиться рядом с любушкой? Там он подвез ее прямо к дому. Ляля предложила ему зайти к родителям, познакомиться. Пора. Дело шло к свадьбе. Славик не решился. Сказал, что на обратном пути заедет за Лялей и познакомится, а сейчас он просто психологически не готов. Сделав свои дела в городе, Славик подкатил к дому Лялиных родителей. Дом у них, нельзя сказать, чтобы был большой, но по всему, начиная от забора и кончая крышей, чувствовалось, что здесь постоянный и прочный достаток. Славик знал, что отец Ляли работает инженером на сахарном заводе.
Встретили его приветливо, дружелюбно, усадили за стол. Выпить Славик отказался. За рулем. Мать Ляли, тихая, неприметная женщина, понравилась Славику, а вот к отцу у него возникло чувство посложнее. Вроде приятный приветливый человек, вежливый, все делает с улыбочкой, но только вот почему-то с первого взгляда поселилось в душе Славика недоверие к нему. Может, потому, что в улыбочке отца что-то льстивое чувствовалось, хитренькое. Слишком уж он внимательно присматривался к Славику, будто поворачивал то одной стороной, то другой, ощупывал, как казалось Славику, заглядывал внутрь, что там. Но ведь внимание отца понятно: человек уяснить себе старается, кому он вверяет жизнь единственной дочери. Или же чувство это появилось после того, как во время разговора со Славиком отец Ляли, легонько почесывая щеку, такая у него привычка, обнаружил возле уха маленький прыщик, испуганно встрепенулся и потом долго прикладывал к щеке ватку, смоченную одеколоном, стоя перед зеркалом. Вид у него был озабоченный.
Перекусив, Славик с Лялей отправились обратно в Масловку. Перед отъездом Славик помог отцу Ляли погрузить в кузов два тяжелых картонных ящика. В Масловке он выгрузил их, отнес в сени к тете Шуре, пообещал вечером забежать, чтобы вместе идти в клуб, и покатил на тракторную базу выгружать запчасти.
Вернувшись домой, переоделся, наскоро поужинал и пошел к тете Шуре. Ляля была в горнице.
— Я сейчас! — крикнула она, услышав его голос.
Славик сел на лавку и стал смотреть, как тетя Шура перебирает вишни на суднике, готовясь закрывать банки с компотом. На подоконнике лежало несколько новеньких пачек сахара. Хлопнула уличная дверь, про-шаркали шаги по доскам сеней, тихонько приоткрылась дверь, и показалась бабка Дунька.
— Медичка твоя дома? — обратилась она к тете Шуре.
— Что, бабушка, прихворнула? — участливо спросила у нее Ляля, выходя из горницы.
— Нет, дочка, Бог пока милует… Ты, говорят, сахарку привезла. Подешевое чем в магазине продаешь… Мне бы килограммчика четыре. Дочка скоро приехать должна…
— А ты донесешь столько? — перебила ее Ляля.
— Донесу, донесу… Дочка, говорю, из Москвы скоро приехать должна. Варенья наварить надо, на гостинцы внучатам, — говорила бабка, выходя в сени вслед за Лялей.
Славик видел, как Ляля вынула из картонного ящика одну за другой четыре пачки сахара и помогла сложить их в сумку бабке Дуньке. Потом она прошумела платьем мимо Славика, свертывая рубли, на ходу улыбнулась ему, бросив: