-- Иду! Иду!
Славка брёл на кухню. Ему страшно не хотелось никуда ехать. Каникулы только начались, и он мечтал подолгу читать и вставать попозже. С друзьями гулять. На велосипедах гонять. Не в школу же! Поспать бы!
Родители собрали вещи с вечера. Книжку Славке не дали взять с собой.
-- Ты на природу едешь.
-- А планшетный компьютер?
-- Не надо хитрить, юноша! Не брать! Там, тем более, что куда едем нет сотовой связи. Тайга! Природа! Красота! Стихия!
-- Я мог бы просто почитать или посмотреть кино на планшете. У меня уже загружено. - ворчал Славка, пока брёл к машине.
-- Можешь поспать, ехать долго.
-- Я бы и дома поспал хорошо. - Славка продолжал ворчать под нос, усаживаясь назад и пристёгиваясь ремнём.
-- Отставить разговоры, молодой человек! В путь! - отец повёл машину.
Ехали они в заброшенную деревню. Там у друга отца по службе был дом. Он достался от родителей. Они умерли. Вот и сейчас они едут туда. Отец пообещал помочь в ремонте дома. Также Славке обещали рыбалку, баню и шашлык.
Он не выспался, не дали взять с собой книгу. Он так хотел дочитать её сегодня!
Двести километров дороги. Закемарил. Просыпался на больших ухабах и ямах. Когда машина съехала с асфальтированной дороги на грунтовую, автомобиль затрясло. Славка окончательно проснулся.
Отец опустил стёкла.
-- Понюхай! Почувствуй воздух! Какой чистый! Дыши, сын!
Слава высунул лицо в окно и тут же убрал назад, в салон.
-- Фу! Пыль!
-- Эх, сынок, не жил ты в деревне. Я хоть и не здешний, но воздух здесь чистый. Он настоян на травах, лесах, реках, озёрах.
-- Я думаю, что морской воздух лучше пахнет. - у Славки по-прежнему было дурное настроение.
-- Так ты же им не дышал! - отец хохотнул.
-- Надеюсь, что когда-нибудь и подышу. Чтобы ветер и брызги солёные в лицо!
-- Романтик ты у нас! - мама оглянулась и с любовью посмотрела на сына.
-- У тебя вся жизнь впереди. Всё сможешь сделать, если сильно захочешь! - папа рулил, объезжая очередную яму.
Дорога была заброшенная. По ней крайне редко ездили, и она поросла уже основательно травой.
Между сопками открылся вид на долину.
-- Красота!
Вид действительно был красив. И суров, как вся сибирская природа. По краям долины стояли высокие сопки, казалось, что они зацепятся за облака. Все сопки поросли тайгой. Густой, дремучей.
Справа вилась речка. А далеко слева был пруд и стояла деревня.
Когда-то большая, а теперь заброшенная. Не видно, чтобы люди ходили, пасся скот. Только полуразвалившиеся дома. Тёмные провалы на месте окон. У многих крыши сгнили и провалились.
Некоторые дома, правда, хорошо сохранились. Со стёклами. Где-то даже закрыты ставни, у некоторых окна были заколочены досками крест - накрест.
На дальнем конце стояла маленькая часовенка. Крест не покосился. Она возвышалась над всей деревней.
"Как маяк стоит!" - подумал Славка.
Тишину над деревней прерывал только визг бензопилы. Вот на этот звук и ехал отец.
Было видно, что у одного из домов стоит грузовик, забитый досками, гофрированными листами железа. Рядом стояла женщина и махала рукой. Мужчина в старом армейском камуфляже пилил бревно бензопилой.
Это был дядя Паша. Майор Дадонов. Сослуживец и друг отца. Также дружили семьями. У них была дочь Светка. На год младше Славы.
-- Не дай бог, она будет с ними! - думал Славка. - Девчонки такие противные, вредные. Сами не знают, чего хотят. Развлекай её! Тьфу! Поспать не дали. Книгу не дали! Планшет не дали! Светку навязали! Что за каникулы такие!
Но девочки не было рядом. А, может, её и не будет? Надежда шевельнулась в душе.
Приехали. Выгрузились, поздоровались. С дядей Пашей - за руку, по-мужски.
Дядя Паша звал Славу по-взрослому - Вячеславом, и никак иначе. Славке это очень нравилось. Он и обращался с ним без сюсюканий, как с взрослым. Всегда выслушивал Славу. Поддерживал его. Давал дельные советы. Это тоже нравилось.
Мужчины начали обсуждать, что и как лучше делать.
-- Сначала столб у ворот поменяем. Старый совсем сгнил. Поможешь, мужик? - дядя Паша спросил у Славки.
-- Конечно, помогу.
Выкопали старый столб. Он совсем сгнил, был трухлявым, низ нового, что уходил под землю, обильно смочили соляркой, чтобы не сгнил быстро, с трудом, с оханьем, покряхтыванием, установили. Выверили отвесом, чтобы ровно вертикально стоял. Засыпали землей основание. Утрамбовали землю вокруг. Не просто ногами. А "трамбовкой" - кусок бревна с прибитой перекладиной. Слой за слоем земли. Взрослые держали столб, смотрели, чтобы он не наклонился, не завалился, а Славка, пыхтя, поднимая до уровня груди, резко опускал вниз. Вспотел. Устал.
-- Сильный парень растёт! - дядя Паша похлопал по плечу Славку.
-- Сильный. - отец подтвердил. - Каждый день отжимается и подтягивается. Мужиком растёт. И руки, откуда надо растут. Многое уже может делать. А где дочь?
-- Мы её в летний лагерь на месяц определили. Там какая-то программа есть по закаливанию. А то всю зиму горлом болела. Пусть попробуют, может, и болеть меньше будет.
И уже обращаясь к Славе:
-- А в этом доме, Вячеслав, я прожил много лет. С двенадцати до восемнадцати. Потом в военное училище поступил, и вот не знал, что Родина отправит меня служить, после нескольких переездов, в родные края. Каждый отпуск здесь проводил. Все окрестные леса вокруг излазил.
-- А чем деревня занималась? - спросил отец.
-- Леспромхоз был. Лес заготавливали. А, вот, видишь, за часовней болото?
-- Вижу.
-- Это Славкина падь.
-- Чего? - Славка был удивлён.
Он здесь первый раз, а у него уже есть какая-то падь!
-- Нет, Славка! Это не твоя падь. Не в твою честь названа. До революции был здесь золотопромышленник Славкин. Фамилия такая. Здесь раньше часть старого русла реки проходила. Где-то километрах в ста пятидесяти, Славкин и устроил дамбу. Там большая долина. Чтобы реку перекрыть и золото мыть. Народу это сильно не понравилось. Остался народ без воды для огородов, без рыбалки на тот момент. Бунтовал. Но кто же при царе народ слушать будет? Никто не будет слушать. А место заболотилось быстро. Места другими стали. А однажды, Славкин с обозом намытого золота шёл в нашу сторону. Десять подвод, двадцать мужиков. Все вооружённые. Места глухие. Вышли и пропали. Ни выстрелов никто не слышал, никто на помощь не звал.
-- Так целый обоз там где-то и лежит? - Славка приподнялся, вглядываясь в лес за часовней.
-- Не знаю. - дядя Паша рассмеялся. - Так рассказывали мне. А как там было - не знаю. Только нам строго настрого запрещали ходить в падь. Да, и Ведьмак там те место сторожил. Боязно было. Да, и в то время старших принято было слушать. Сказали ни ногой, значит, ни ногой!
-- Ещё чем знаменита ваша деревня, кроме потерянного обоза? Это же надо! Обоз с золотом потерять!
-- Охочих молодчиков до золота всегда было много. И своих и пришлых. Как уходили, так и не возвращались. Только иногда, когда грибы, да, ягоды собирали большой компанией, находили то череп конский с частью старинной уздечки, то человеческий череп.
-- Настоящий? - у Славки глаза чуть из-под очков не выпали.
-- Настоящий, Вячеслав, настоящий. - дядя Паша потрепал его по голове.
Покрутил дядя Паша головой, вспоминая:
-- Чем ещё знамениты эти места? То ли один самолёт упал, то ли два. Народ по-разному считает, от этого и говорит по-разному.
-- Давно упали?
-- Давно. Во время Великой Отечественной войны. Над нами проходила трасса Ал-Сиб. Аляска--Сибирь. Река, вон, новое русло пробила. Они "цеплялись" визуально за речку и шли по ней. Ориентиров-то мало. По ленд-лизу Америка нам самолёты поставляла, вот наши лётчики с Аляски и перегоняли их до Красноярска. А там уже что поездом, крылья отстёгивали, что своим ходом уже дальше на фронт гнали. А потом самолётами грузовыми лётчиков обратно на Аляску забрасывали. Золото, говорят, самолётами, в Америку возили, чтобы рассчитаться частично за технику. Меха, пушнину, соболя, говорили, что и алмазы, бриллианты тоже возили. И что самолёт один разбился зимой. Говорят, что тот, который золото вёз в Америку. Зимой дело было. Лётчик выполз из тайги, вот по замёрзшей Славкиной пади. Весь раненный. Постучался в первый дом. Там бабка Авдотья жила. Вон её дом с когда-то синими воротами. - он махнул рукой в сторону того дома. - Это я её помню как бабку, во времена войны молодая была. Он три дня у неё прожил, как могли его выхаживали всей деревней, а потом и помер. На деревенском погосте и схоронили его.