— А на новом месте они тоже будут по сто пудов ловить?
— Там-то будут. Там, наверно, рыба давно подошла.
— Давай попросимся с ними, — предложил Матвей. — Что нам тут целое лето делать? Как ты думаешь, возьмут нас?
— Может, возьмут, если хорошо попросить. Пойдем! Сейчас все зависело от председателя колхоза. Тот стоял один, внимательно осматриваясь кругом, и, казалось, искал, не осталось ли на берегу чего недоделанного, забытого.
— Что вам, ребята?
— Дядя Гомбо, когда уходите? — спросил Чимит.
— Завтра, наверно. Придет катер с комбината, и пойдем.
— Ребят нынче брать будете?
— А как же. Всех, кто постарше, заберем. Надо же вас рыбацкому делу учить.
Потом его громко позвали колхозники, и он, прервав разговор, почти бегом направился к амбару.
— Значит, едем? — Матвей весело завертелся на одной ноге, выдавив в песке глубокую ямку. — Пошли собираться!
Чимит ухватил Матвея за руку, и они бегом направились к деревне.
Песня ведет
— Матвей! Матвей! Вставай! Пойдем на берег.
Матвей, спавший на крыльце, открыл глаза. Было еще рано. Только маленькие три облачка в небе чуть-чуть золотились.
— Куда ты, Бадма, в такую рань всполошился? — приподнимая с подушки голову, спросил Матвей.
— Какая рань?.. Уедут наши, останемся одни.
— Чудак, все равно не возьмут. Мне мать запретила, — с дрожью в голосе, готовый заплакать, сказал Матвей. — Дома оставаться велит.
— А ты попроси отца. Он отпустит.
— Что ты! Они всегда заодно.
— Ничего, Чимит председателя попросит. Он ему не откажет. Потом, думаешь, им ребята не понадобятся? Эх, да еще как! Костер развести, чаи вскипятить. Мало ли мелкой работы? Очень просто, что и возьмут. Чимит уже на берегу. Пошли!
Матвей быстро встал, оделся.
Над горами появилось солнце. Появилось не все, только маленьким краешком, а кругом все засияло, заискрилось. От деревьев легли голубые тени. На траве засеребрилась крупная роса.
— Ух, по морю поедем, места разные увидим! — с восхищением говорил Матвей, стараясь попасть в ногу с Бадмой. — И дело настоящее дадут нам.
Бадма решил тоже не отставать от друзей и побывать на новом промысле. Правда, его интересовала не рыба, а просто хотелось пожить на рыбацком стане.
— Я сразу на баркас попрошусь гребцом.
— Ох, из тебя гребец. Баркас — это не маленький подъездочек. Сила нужна.
— Ну к лошадям на ворот стану.
— А если кашу варить?
— Можно и кашу!..
Спустились на песчаный берег, пошли к Чимиту.
Чимит сидел возле невода и смотрел в море.
Под первыми лучами солнца вода была в нем не зеленая, не синяя, какой она бывала обычно днем, а молочно-розовая. Такой ее Чимиту еще не удавалось видеть. И вообще ему никогда не приходилось вставать так рано.
Оказывается, рано утром все выглядит по-новому. Сейчас не только море, но и горы не те: все кругом позолочено, всегда синий воздух над Байкалом казался розовым, листья на деревьях блестящие, словно смазанные маслом, жесткая хвоя кедров поголубела и казалась мягче.
«Обязательно буду вставать теперь на восходе солнца, — решил Чимит. — Лучше стану ложиться с вечера пораньше».
На берегу стали появляться первые рыбаки. Размашисто шагая, прошел отец Матвея, в синей косоворотке, с двумя новенькими веслами на плечах. На его загорелом лице белели только брови.
Семен Лозинин был веселым человеком. Улыбка никогда не сходила с его простодушного лица с узким подбородком. Вот и сейчас, проходя мимо ребят, он улыбнулся и многозначительно кивнул головой, дескать: «Жаль мне вас, ребята, но ничего не поделаешь».
Рыбаки принялись готовить в дорогу баркасы. На один складывали невод, на другие грузили припасы, постели, одежду.
К десяти часам на горизонте появилась маленькая черная точка. Она быстро увеличивалась, вырастала из моря.
— Катер! Катер! — закричали мальчики.
— Комбинатовский катер идет!
Катер шел на полной скорости, как бы боясь опоздать к намеченному сроку.
— Это «Быстрый» идет, — определил Чимит.
Подойдя ближе, катер приветствовал рыбаков звонкой сиреной. Был он длинный, узкогрудый, настоящее морское судно, быстроходное и устойчивое.
На палубе, перед застекленной штурвальной рубкой стоял с рупором в руках старшина катера. Он широко улыбался. Среди удивительно белых зубов — один золотой. Новенькая тельняшка туго обтягивала широкую, крепкую грудь.
Старшина поднял ко рту рупор и зычно крикнул:
— Эй, на берегу!
— Есть на берегу! — отозвался Гомбо Цыдыпович.
— Поторопитесь!
— Эй, торопись! — приказал Гомбо Цыдыпович. На берегу стало еще оживленнее. Рыбаки начали прощаться с семьями.
— Пойдем к председателю, — сказал Бадма. — А то забудут о нас совсем.
Председатель был все время занят. То там, то тут нужен был его совет, окончательное веское слово. Сухощавый, быстроногий, он легко передвигался от одной группы рыбаков к другой.
— Дядя Гомбо, возьмите нас с собой, — попросил Чимит, осторожно подталкивая перед собой Бадму и Матвея.
— Мы можем варить уху, рыбу выбирать, — поспешил поддержать друга Матвей.
— Вот что, ребята, — немного подумав, сказал Гомбо Цыдыпович. — Вам придется остаться дома. Уху варить есть кому и без вас. Наши рыбачки это лучше сделают.
Он взял за плечи Матвея и Бадму и повернул их лицом к морю, как бы показывая им, что время для разговора кончается.
Чимит подошел вплотную к председателю.
— Ну, они, правда, еще маленькие… А я?.. — сказал он с надеждой.
— Ты, конечно, старше.
Бадма и Матвей озадаченно затихли. Неужели Чимит бросит их и уедет один?
— Мы оставляем их на тебя, Чимит, — сказал председатель. — Приглядывай за ними.
Чимит удивленно заморгал глазами.
— Ну как же так? Что я с ними буду делать тут?
— Все. Слово старших твердо. Я не один это решал. Так матери просили: «Не трогайте ребят, — говорят, — нам одним без них никак нельзя».
— Не взяли, — со вздохом сказал Матвей.
— Ну и не взяли, — вдруг рассердился Чимит. — А зачем нас брать? Что мы умеем? Малыши мы, и все тут.
Баркасы уже качались на зеленых волнах. Катер, легонько постукивая, взял на буксир передний баркас, а за ним потянулись остальные.
— Гомбо Цыдыпович! Отчаливаем! — крикнул старшина катера.
— Чимит! — позвал председатель. — А ну-ка, доставь меня на катер.
Тот вздохнул, подошел к легкой лодке и сердито спихнул ее в воду. В лодку прыгнули Бадма с Матвеем и разобрали весла.
Переполненная лодка грузно осела. Чимит, правя рулевым веслом, лихо подвернул лодку к катеру. Председатель перебрался на буксир.
Шумно заработал винт и развел крутую волну.
Чимит повернул лодку к берегу.
На баркасах запели. Громкий чистый голос Семена Лозинина сильно и высоко поднял песню, будто вырвал ее из водных глубин:
На трех баркасах подхватил хорошо слаженный хор:
Песня была старинная, хорошая. Пели ее тоже хорошо, самозабвенно, как всегда поют рабочие люди.
Буксирные канаты натянулись, и маленький караван баркасов потянулся за катером. В море было просторно и тихо.
Когда караван ушел далеко, песня на короткий миг затихла, как бы утонула в море. Потом она слышалась вновь, звучала тепло, волнующе. И казалось, что не катер, а раздольная песня повела рыбаков в сизую даль моря.
Чимит стоял на берегу, крепко сжав кулаки от обиды. Он рвался в эту зовущую даль моря, к большому рыбацкому делу, а его не приняли.