Вот физические дела Феодосия по его Житию, их немного, в отличие от чудес, совершенных им «верою и святостию», но дела эти очень ценны для нашего изыскания. «Блаженный отец наш Феодосий, - сообщает его Житие, - заступался за многих перед судьями и князьями, избавляя их, ибо не смел никто его ослушаться, зная праведность его и святость». - Но если Василий - второй Феодосий, то и он совершал такие же поступки. И Кирилл пишет ему: «Ты в бельцах (когда был священником на Щековице. - Л. Г.) и в иночестве (будучи игуменом КиевоПечерского монастыря. - Л. Г.) вел жизнь богоугодную и душеполезную». - Таков, видимо, отголосок дел милосердия и заступничества Василия за обижаемых.
А вот другого рода дела Феодосия. Задумал он перенести монастырь на новое место и построить большую каменную церковь, «и сам блаженный Феодосий каждый день трудился с братией, возводя храм», по словам Жития. Но Василий, как мы знаем, тоже строил и, несомненно, сам трудился с братией на строительстве каменной ограды вокруг монастыря. И в этом деле Василий оказался даже более Феодосия «возвеличенный Христом»: ибо Феодосий, начав строить церковь, скончался, пишет Кирилл, «тебе же даровал Бог не только церковь устроить, но и создать каменную ограду вокруг Лавры». Однако общественнополитический поступок Феодосия, его гнев на Святослава Ярославича, представлен как одно из главных дел в его Житии: тогда его поучения «Святым Духом кипели в устах его» (ПЛДР, 1978. С. 305-391).
В то время князья Ярославичи, Святослав и Всеволод, изгнав своего старшего брата Изяслава из Киева, пригласили Феодосия через посланного на обед к себе. Феодосий ответил, что «не прикоснется к яствам, пропитанным кровью убиенных». Долго еще укорял он их и велел передать его слова князьям. Те не вняли ему, поднялись еще раз на брата и совсем изгнали его из Русской земли, и Святослав сел на великокняжеский стол в Киеве. Феодосий стал укорять князя, посылая ему письма и осуждая его поступок перед вельможами, приходившими в монастырь, и настаивал, чтобы его слова передавали князю. Святослав не уступал. Тогда Феодосий создал целое литературное произведение: написал Святославу огромное послание, «епистолию велику зело», в которой, привлекая обширный исторический материал, а также в притчах обличал Святослава как притеснителя, убийцу и братоненавистника. «Когда же прочел князь это послание, - говорится в Житии Феодосия, - то пришел в ярость и, словно лев, рыкнув на праведного, швырнул письмо его на землю». Святослав пригрозил Феодосию заточением и смертью. Феодосий отвечал, что готов принять смерть, и попрежнему обличал его, а затем начал со слезами уже умолять князя, чтобы вернул брату Киев. Святослав остался при своем: Киев брату не отдал. В наступившем затишье князь посетил Феодосия в монастыре, и тот перед князем, боярами и монастырской братией положил завет будущим игуменам Печерским: «подобает нам обличать вас (князей. - Л. Г.) и поучать о спасении души. А вам следует выслушивать это». Борьба с князем, видимо, подорвала силы Феодосия, потому что неоднократно собирался он, уйдя куданибудь, скрыться от всех в неизвестном месте и жить один. Однако уступил мольбам князя, вельмож и монастырской братии.
Василий должен был совершить равноценные дела в идеологической и политической жизни Киева, иначе не могло быть впечатляющего совпадения с Феодосием. Он должен был, исполняя завет Феодосия, выступить с обличением князей за идейные шатания и междоусобицы, а также слезно умолять их вступиться за землю Русскую, защитив ее от половецкого нарыскивания. Но как раз автор «Слова о полку Игореве» и выступает с обличением князей, он же призывает их к защите Русской земли. А если Василий и автор «Слова о полку Игореве» одно и то же лицо, то он взвалил на себя нешуточное бремя: вступился за ненавистных киевлянам Ольговичей, при этом неодобрительно отозвался о Владимире Мономахе, что он не пресекал междоусобных войн Олега Святославича («Гориславича»), не желая слышать призывов князей выступить на борьбу с ним («по вся утра уши закладаша»); а также обличил Давида Ростиславича, брата Рюрика Ростиславича, соправителя великого князя Киевского Святослава Всеволодовича, за его предательский шаг, когда он отказался помочь осажденному половцами в Переяславле князю Владимиру, когда прервал поход своих войск в составе полков Рюрика и Святослава и ушел на Дунай: «розино ся им хоботы пашут, копия поют на Дунае» - «розно им хоботы полотнищ реют, копья (Давида) поют на Дунае». Такое поведение Василия и его дела были единственным условием, при котором Кирилл мог сказать ему: (ты) «второй Феодосий, игумен Печерский… по делам» (своим).
Глава 6
СОЧИНЕНИЯ КИРИЛЛА ТУРОВСКОГО, ОБРАЩЕННЫЕ К ВАСИЛИЮ ЩЕКОВИЦКОМУ
Теперь, обратив внимание на раздражение людей разговорами об авторе, причем раздражение обоснованное, коль скоро исследователи не могут дать справку о том, кто же он, - мы, возможно, сами собой дойдем до необходимости согласиться с тем, что было сказано здесь об авторе, если более пристально рассмотрим оба сочинения Кирилла Туровского, обращенные к Василию Щековицкому: его Послание и Повестьпритчу. Однако эта задача толкает нас прежде всего к осмыслению времени написания этих произведений.
Василий был поставлен игуменом Феодосиева КиевоПечерского монастыря 1 августа 1183 г. (Макарий, 1995. С. 304). «Событием бытия» в этот день был праздник Православной Церкви - Происхождение (изнесение) честных древ Животворящего Креста Господня, который связан с изнесением из дворца византийских императоров в храм Софии сохранившейся части Креста Господня. На Василии был отсвет события этого поворота из потаенности - в открытость: «поп на Щековице» становился главою славнейшего монастыря. Праздник также был предзнаменованием испытаний на пути жизни, который показал ему Бог.
Послание Кирилла к Василию и его «Повесть к Василию, игумену Печерскому. Притча о белоризце человеке, и о монашестве, и о душе и о покаянии» не датированы (Прибавления, 1851). Источники, находящиеся в научном обороте, годом кончины Кирилла считают 1183й или, более неопределенно, «около 1183». Дату кончины 27 апреля 1183 г., обозначенную М. В. Толстым в «Истории Русской Церкви» (Толстой, 1991. С. 84), следует считать недоразумением, потому что день памяти Кирилла по месяцеслову 28 апреля, а сама дата взята из Пролога, так как под ней дан рассказ о Кирилле, епископе Туровском, однако без обозначения года его кончины. В связи с этим Макарий в «Истории Русской Церкви» пишет, что Кирилл скончался неизвестно в каком году (Макарий, 1995. С. 498. № 44; С. 300). Кроме того, если принять дату 27 (28) апреля 1183 г., то скончался Кирилл в таком случае за три месяца до поставления игуменом Василия, которому он уже после этого события написал Послание и Повестьпритчу.
Для обоснования факта знания года написания Послания необходимо учесть взаимосвязи реальной ситуации, отображенной в самом Послании, являющемся ответом на письмо Василия. Тот спрашивал Кирилла «о великом и святом образе схимы, в который издавна желал облечься». Эта фраза снимает вопрос о том, что письмо Василия и ответ на него Кирилла могли быть написаны в год поставления игуменом Василия, в 1183й. Во времена Кирилла и Василия монашество было разделено на два образа: на монашество и схиму как совершенную степень монашества, которой облекали всех добропорядочных чернецов, в соответствии с порядком, введенным преподобным Феодосием в КиевоПечерском монастыре на основании Студийского устава, по редакции Константинопольского Патриарха Алексия (XI в.) (Карташев, 1993. С. 231).