2. Ветры буйные, тучки чёрные, снесите всю мою сухоту рабу Божьему (имя), чтобы он не мог жить без меня ни днём по солнышку, ни ночью по месяцу, ни на утренней заре, ни на вечерней. Всё бы болел и скорбел по мне, девице (имя), не мог бы ничем заедать: ни сладостью, ни горестью, ни пирожным, ни воложным, ни масляным; всё бы душой болел по мне, девице (имя), и приснилась бы я во сне; в тот же час, в тот же день явись ко мне. Всем моим словам ключ и замок. Аминь. (Читать трижды на дороге, в направлении ветра).
Заговор на любовь девушки
«За морем за Хвалынским, во медном городе, во железном тереме сидит добрый молодец, заточен во неволе, закован в семьдесят семь цепей, за семидесятью семью дверями, а двери заперты семьюдесятью семью замками, семьюдесятью семью крюками. Никто доброго молодца из неволи не освободит, никто доброго молодца досыта не накормит, допьяна не напоит. Приходила к нему родная матушка (имя) во слезах горючих, поила молодца сытой медовой, кормила молодца сытой, белоснеговой крупой; а кормивши молодца, сама приговаривала: не скакать бы молодцу по чисту полю, не искать бы молодцу чужой добычи, не свыкаться бы молодцу с буйными ветрами, не радоваться бы молодцу на рать могучу, не пускать бы молодцу калёну стрелу по поднебесью, не стрелять бы во белых лебедей, что лебедей княжьих, не доставать бы молодцу меч-гладенец врага-супостата, а жить бы молодцу во терему родительском, с отцом-матерью, с родом-племенем. Уж как возговорит добрый молодец: не чисто поле меня сгубило, не буйны ветры занесли на чужую добычу, не каленой стрелой доставал я белых лебедей, не мечом-гладенцом я мечтал достать врагов-супостатов, а сгубила молодца воля молодецкая, во княжем терему над девицей красной (имя). Заговариваю я, родная матушка (имя), полюбовного молодца (имя) на любовь красной девицы (имя). Вы, ветры буйные, распорите ее белу грудь, откройте ретивое сердце, тоску со кручиной, чтобы она тосковала и горевала; чтобы он ей был милее своего лица, светлее ясного дня, краше роду-племени, приветливее отца с матерью; чтобы он ей казался во сне и наяву, в день и в полночь; чтобы он ей был во пригожество красное, во любовь залучную; чтобы она плакала и рыдала по нем, и без него бы радости не видала, утех не находила. Кто камень Алатырь изгложет, тот мой заговор превозможет. Моему слову конец на любовь красной девицы (имя)».
Домочадцев день (10 января)
В этот день крестьяне жгли свечи и читали специальные заговоры для защиты дома от нечистой силы.
Заговоры для оберега дома от нечистой силы.
Да оберегут и отступят от дома сего и места сего! И яже вхождении всяком путном и путешествии, в яде и питье, от раба Божия (имя) всякого дьявольского обстояния и чародения волшебное действо окроплением молитвы и воды еся окроплением исчезните все дьявольские силы во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.
Гадание на урожай № 1
Основными вопросами гаданий об урожае является: хорошо ли уродится хлеб? Какая из зерновых и огородных культур даст лучший урожай в новом году? Нужно ли сеять больше? Какие сроки для посева будут более удачными? Кому из домочадцев следует начинать сев?
Святки начинали новый цикл солнечного календаря, поэтому это время считалось у крестьян наиболее благоприятным для гаданий на урожай. Так во время рождественской трапезы в красный угол ставили сноп ржи, а затем вытаскивали из него по одному колоску и по его виду судили о будущем урожае.
В некоторых областях в канун нового года пекли специальный каравай. На ночь его клали перед иконами, а на утро определяли уменьшился ли вес хлеба или нет.
Если вес хлеба не уменьшился, то крестьяне ждали урожайного года и съедали каравай всей семьей; в противном же случае предполагали неурожай, а хлеб отдавали скоту, чтобы он не пострадал от голода во время бескормицы.
Гадание на урожай № 2
Крестьянин взвешивал три яйца, снесённых молодой курицей. Больший вес первого яйца говорил о том, что лучше сеять в конце апреля до 1 мая. Если тяжелее второе яйцо, то следует приступать к работам с Николы Вешнего. А если – третье яйцо, то посев следует начинать не ранее 15–20 мая.
Гадание на урожай № 3