В семидесятых годах, когда в Штатах умами людей овладела истерия от страха перед ядерной войной, дедушка построил себе другой дом на том же западном берегу океана, но вдалеке от больших городов, и возле этого дома, скорее похожего на средневековый замок, построил ещё и дворец подземный с автономным снабжением чистым воздухом и водой, с обширными складами для продовольствия на многие годы. Это тоже была дань времени и результат нагнетаемой тогда военной истерии. Дом же Волка он отдал сыну.
Драгана много раз слышала эту историю. Она ещё в детстве глубоко страдала и от того, что у любимого дедушкина писателя сгорел дом, и оттого ещё, что писатель так рано умер от пьянства. И уже тогда, как и дедушка, она решила не прикасаться к рюмке, и маму свою, и папу беречь от увлечения вином. А Дом Волка она полюбила уже только за то, что в таком же доме хотел жить ставший и её любимым писателем Джек Лондон.
От ангара, куда техники завели вертолёт, она шла по берегу океана к родному дому, балкон которого уж показался под тенью старого дуба. Она шла не спеша; по каким-то ей одной знакомым признакам почувствовала, что у них в доме её ждет Элл Битчер,— с ним, по воле родителей, она была помолвлена ещё в школьные годы. У ствола дуба стояли две легковые машины: длинные лимузины с тяжёлыми стальными боками, с затемнёнными стеклами — обыкновенно они сопровождали Битчера. В них плотными рядами сидели до зубов вооружённые парни из охраны Элла. Где-то здесь рядом были и другие машины. Охранников много — целый взвод, и почти все негры. И лишь начальник и два-три его помощника белые, из бывших офицеров армии и полиции. Элл был хозяином шести нефтеперерабатывающих заводов и по слухам обладал состоянием в три-четыре миллиарда долларов. Ещё недавно главой этой нефтяной империи был его отец, но на него напала мафия. Завязался бой, и охрана магната уже побеждала, развеяла, разметала всех бандитов, но тут налетел вертолёт и прошил из пулемёта машину Битчера-старшего. Несколько пуль по касательной попали в голову олигарха и повредили речевой аппарат и двигательный центр. Отец вскоре умер, завещав все капиталы и дела своему единственному сыну. Охрана с тех пор увеличена; в кавалькаде машин появилось два автомобиля со спаренными зенитными пулемётами для отражения налёта с воздуха.
Между деревьями и за кустами шиповника, точно духи, сновали чернокожие парни, но, завидев идущую к дому девушку, они прятались и наблюдали за ней из-за укрытий. Она же старалась на них не смотреть и хотела бы не думать об их хозяине, но ей было неприятно сознавать, что «Чёрно-Золотой король», как называла печать Элла, был уведомлен о её полёте на материк и загодя поспешил в Дом Волка, чтобы как бы невзначай встретить её и в очередной раз — в сотый или тысячный — заговорить о свадьбе, которая, в конце концов, должна же когда-нибудь состояться.
Элл сидел в плетёном кресле губернатора у крошечного озерца, на берегу которого «росла» беломраморная лилия. Из середины цветка бойко вылетал кристально чистый фонтанчик и, распадаясь на четыре струйки, падал на лепестки цветка, стекая в озеро. Это озерцо и лилия будто были и у того писательского дома. Губернатор приказал сделать точно такие же и у своего дома. И в любое время года, возвращаясь с работы, любил посидеть тут и подумать о своих делах, о жизни, которая складывалась у него хотя и удачно, но протекала неровно, и было в ней много забот, хлопот, а иногда и опасностей. Рядом с креслом стояла качалка, и Драгана, весело кивнув Эллу, села в неё.
— Это невежливо, сеньорита Дана, и я не однажды имел удовольствие делать вам на этот счёт замечание.
Элл ещё с детских времён называл Драгану, как и её семейные, Даной.
— Что невежливо? — спросила Драгана.
— Невежливо так прохладно приветствовать Господина своей жизни; я мог бы рассчитывать и на поцелуй... хотя бы в щёку.
— Ах, Элл! Вы всё шутите, а мне не до шуток; русский чудодей, которого мы все так ждали, оказался обыкновенным бакалавром, и никаких открытий за душой у него нет и не было. Вот сейчас заявится отец, и я вынуждена сказать ему об этом, и вы увидите, как он огорчится.
— Я и раньше был уверен, что парни из ЦРУ засунут в мешок не того, кого надо, и приволокут его к тебе на остров. А мне приятно, что ты не будешь пялить на него глаза и восхищаться гением какого-то балбеса. По мне так, если он русский, так непременно балбес и ничего путного придумать не может. А тебе в очередной раз скажу: выбрось свои розовые очки и не смотри на каждого русского, как на икону. Русские всегда были алкашами, а сейчас они показали всему миру не только свою пьяную рожу, но и свой врождённый идиотизм. Они запустили в Кремль полсотню бжезинских, и те установили над страной свою власть. Раньше я платил за привезённый из России танкер с нефтью пятьдесят тысяч долларов, а теперь ко мне приплыл тот же танкер и с меня за него запросили триста тысяч. Я позвонил капитану танкера и попросил разъяснить мне такой неприятный фокус. Капитан сказал: раньше танкер принадлежал русскому государству, а теперь его купил гражданин Америки Яков Коган. А?.. Как тебе это нравится? Раньше этот Яков был обыкновенным Коганом, а теперь он превратился в капиталиста. Парни из ЦРУ мне всё рассказали, и я хорошо знаю, что происходило и происходит сейчас в России.
Драгана давно слышала подобные разговоры,— и не только от Элла, но даже и от своего отца, и от дедушки, которому она во всём доверялась. Сейчас же ей было радостно от сознания, что баснями о никчёмности русского учёного ей так легко удалось усыпить Битчера, погасить его интерес к Простакову. Она не хотела, чтобы Элл принимал какое-то участие в судьбе Бориса, а что её женишок со своими миллиардами мог влиять на судьбу Простакова, да и всех учёных, работавших на Русском острове — этого Драгана всегда опасалась.
Позвонила отцу. Тот обрадовался ей, но сказал, что приедет поздно вечером. Предложил отдохнуть, а затем вместе с горничной приготовить ужин, во время которого он намерен с ней обсудить важные дела.
Элл сказал:
— Я знаю, какие это важные дела намерен обсудить с тобой папаша, а сейчас поедем ко мне и я буду кормить тебя обедом.
Драгана охотно с ним поехала.
У Битчера в городе было два дома: один небольшой в центре города, другой на берегу океана в тридцати километрах от губернаторского дома. Сейчас они ехали в город, и Драгана, прижавшись в углу заднего салона, видела перед собой широкую спину Битчера и, пользуясь тем, что Элл не отвлекает её своей болтовнёй, сладко дремала. Впереди и сзади шли автомобили с охраной магната. В последние годы участились случаи нападений на богатых людей. За Эллом, как богатейшим человеком штата, начиналась охота нескольких мафий. Элл всё больше жил в городском доме, потому что разведка донесла ему, что к охоте за ним подключаются вертолёты, а теперь вот уже и морские катера. По загородному дворцу, что был у берега океана, могли выпустить ракету, а может, что-нибудь и ещё пострашнее, и Элл всё больше этого боялся; боялся настолько, что ночью подолгу не мог заснуть, и уже серьёзно подумывал о том, чтобы уехать куда-нибудь в старый свет, и поселиться там инкогнито, и жить в своё удовольствие. Вот только Драгану он не мог оставить. И сегодня решил с ней окончательно объясниться, потребует ответа: да или нет.
Именно об этом он думал и сейчас, когда вдруг над крышами домов затарахтел вертолёт, под брюхом у него ослепительно блеснуло, и раздался взрыв, от которого машину выбросило далеко за обочину шоссе. Драгану что-то ударило в плечо, она не сразу поняла, что их автомобиль перевернулся и, может быть, не один раз. У неё на коленях лежало что-то мягкое и тяжёлое. Это был Элл. Он стонал, протягивал вперёд руки. Драгана попыталась высвободиться, и он от прикосновения её рук закричал и повалился на пол у сиденья. Потом затих, а Драгана толкнула ногой дверцу и очутилась на зелёном газоне. Машину заволокло дымом, от которого перехватило дыхание, и она отбежала в сторону на свежий воздух. Но тут вспомнила: в машине лежит Битчер и побежала к нему. Он видел её, тянул к ней руки и повторял одну и ту же просьбу: не отдавай меня в больницу, вези домой, я хочу быть у вас, только у вас, иначе меня отравят.