A: Subj. (P) демонстрирует действие X
V: Как Subj. (P) не может сделать X, так Z не может сделать X1
Ср. многочисленные ритуалы с прохибитивными формулами. Например, для оберегания пасеки необходимо было при молодом месяце набрать в рот воды и обойти ульи. Опрыскав этой водой летки ульев, говорили: «Як я не мог никакого слова вымолвить, так бы злии люды не могли на пасику и на мене, раба Божия, ничего злого мыслите, говорыты, и моих пчил урекаты» (укр. луб. [Милорадович 1991, с. 238]). Чтобы предохранить пчел от сглаза, берут тремя пальцами землю и говорят: «Як тая земля родна и плодна есть, и никто не может уректи ей, то никто же не мог бы помыслом своим злим зашкодиты, так бы и сии мои пчолы родни и плодни были и никто не мог бы их уректы» (укр. луб. [Милорадович 1991, с. 237]).
Вариантом другого вербального ритуала является ритуальный диалог модального типа, где на акциональном уровне происходит демонстрация ситуации-аксиомы. Формально это диалог прескриптивного типа, в нем существует формальный программист (он же отправитель текста) и формальный адресат. В действительности и формальный отправитель текста, и формальный адресат являются отправителями текста, а весь разыгрываемый «спектакль» предназначен для настоящего, сакрального адресата, не обозначенного в тексте. Затем следует {271} доказательство, выраженное высказываниями с иллокуцией пожелания или приказа. Схема этого диалога:
A: Subj.2 не может сделать X
V: Subj.1 предлагает Subj.2 сделать X. Subj.2 не может сделать X. Как Subj. (P) не может сделать X, так Z не может сделать X1
В Сочельник на стол ставили капусту и хозяин говорил: «Іджте, діти, капусту!» Дети отвечали: «Не хочемо!» После третьего раза хозяин говорил: «Ну» коли не їсте, то нехай же їі в літі и гусільниця не їсть» (дрогоб. льв. [Франко 1898, с. 167-168]). Русины в районе Пряшева практикуют такой способ охраны зерна от мышей и птиц: в Сочельник каждый из сидящих за столом пытался укусить камень. После этого хозяин произносил: «О, тілько вас їло, а він ще не початий!» На что все отвечали: «Та бо не можемо!» Хозяин заключал: «То щоби как і миши, кертицї і всяка ириці не могла гризти ані збіжа, ані нïчого в нашім домі» [Франко 1898, с. 165].
Директивный вид алетической модальности. В этом варианте ритуала алетическая модальность выражается в несвойственных для нее директивных высказываниях (поскольку объективные потенции реального мира, которые отражает алетическая модальность, исключают индивидуальную волю конкретного человека), при этом «контроль» над ситуацией присваивает себе говорящий (примеры такого рода см.: [Булыгина, Шмелев 1992, с. 145]). В ритуалах этого вида обрядовые предметы на акциональном уровне не просто декларируются, а взаимодействуют с охраняемым объектом (их скармливают, подстилают под ноги, сыплют на голову, носят с собой, ими прикасаются к охраняемому объекту и под.), который является реципиентом, а на вербальном уровне в качестве реципиента выступает носитель опасности. Вербальное высказывание содержит иллокутивное значение приказа или пожелания.
А: Предъявляется предмет X
V: Как возможно состояние у X, так пусть будет (возможно) это состояние у X1
Например, чтобы предотвратить вред от залома, необходимо сломать сук осины и, придя к залому, держать осину в руке, «а на траву класць не надо: ён на траве не вянець, а яму надо вянуць». При этом необходимо сказать: «Как на восине лисцья вянуць, так пусь у злодзея руки, ноги отсохнуць…» (бельск. смол. [Шейн 2, с. 530-531]). Так, предохраняющий пасеку заговор «Як замерзают реки, болота и всякая вода… нехай ему (злодею.— Е.Л.) замерзаеть серце лукавое, и мысль, и язык» произносится в тот момент, когда человек увидит первый лед (укр. [Ефименко 1874, с. 58]). {272}
Потенциальный вид алетической модальности. Этот вид вербального ритуала отличается специальными средствами выражения алетической модальности, а именно потенциальным употреблением глагольных форм. На акциональном уровне декларируется предмет в определенном состоянии. Вербальное высказывание содержит иллокутивное значение приказа. Многочисленные обереги, принадлежащие к этому типу, могут быть сведены к схеме:
А: Предъявляется предмет X
V: Как невозможно состояние у X, так невозможно состояние у X1
Примеры подобных ритуалов весьма многочисленны: для оберега от волков в первый день выгона скота на пастбище берут сук дерева, одним концом его прикасаются к затылку, а другим упираются в какой-нибудь предмет и говорят: «…як сим сучкам не розвиватися, так и хортам моей скотины не чепати!» (укр. черниг. [Ефименко 1874, с. 48]). Скармливая скотине выпеченных в день Сорока мучеников «жаворонков», говорили: «Жаворонка-птичку никто не видит, никто не хватает, так мою скотину никто не видит, не схватит» [Вятский 1994, с. 4]; сыпали корове соль на голову и говорили: «Как ни медведь, ни волк соль не съест, так ни медведь, ни волк мою коровушку не съест, не заденет» [там же, с. 24-25]; выпуская скот на пастбище, на пороге клали ремень со словами: «Как ремень не подымается, так бы ни змея, никакая нечисть на коровушку не подымалась» [там же, с. 25]. Когда ребенка парят в бане, стучат три раза веником о прилавок и говорят: «Как на венике листочки не держатся, так пусть на рабе Божьем (имя рек) уроки, призоры, страхи, переполохи не держатся» (рус. енис. [Макаренко 1898, с. 389]). Вечером, выходя на улицу, нужно взять с собой хлеба или соли со словами: «К хлебу, к соли ничего не прильнет, как бы и ко мне ничего не пристало, ни уроки, ни призоры, никакие слова» (виноград., арх. [Грысык 1992, с. 72]).