Семантическим синонимом засекания можно считать закусывание, прикусывание языка носителю опасности. Чтобы злые языки не смогли испортить ребенка, мать должна сама себе прикусить язык (Картушино стародуб. брян., ПА), а когда отелится корова, хозяйка, входя в хлев, должна была закусить конец платка, чтобы не навлечь на корову и теленка свой собственный сглаз (рус. вологод. [Журавлев 1994, с. 36-37]).
На вербальном уровне мотив засекания опасности довольно часто встречается в заговорах. Напомним, что рассмотренный ранее (см. семантическую модель Преграда) глагол засекать может иметь и другое значение — «сечь, рассекать».
При первом выгоне скота хозяин кладет в воротах топор и замок, прогоняет через них корову и декларирует свои действия: «Кладу́ саки́ру и замо́к на варата́х, / Коб ве́дзьма не прышла́. / Саки́рой язы́к атсека́ю… ве́дзьме» (Челющевичи петрик. гом., ПА). Во фрагменте заговора на охрану скота от волков рассказывается, как «ехаў Юрай на сваём кані, дзяржаў залатую меч, засякаў наглым ведзьмам губы і рэч…» (бел. гом. [Замовы 1992, № 89]). Ср. фрагмент заговора на первый выгон скота: «…На воро́тях стойу, / Три мечы́ держу́, / Оди́н мэч от синих губ, / Друго́ мэч от ру́дых зуб, / Трэ́ти меч от злых, нечэстивих людей» (Копачи черноб. киев., ПА).
В одном из украинских заговоров встречается пример контаминации двух значений глагола засекать, о чем можно судить по заполненным валентностям («засекать от…» и «засекать что»): «Засекаю од Юръевых, од Григорьевых собак и од сук, и од прасук, и од детей, засекаю губы, зубы, щелепы, язык и очи семи пядей…» (укр. черниг. [Ефименко 1874, с. 50]).
Мотив засекания клюва птице встречается в заговорах, с которыми обходят засеянное поле, чтобы воробьи не клевали посевов: «Сусе-Хрысце сыне Божей, / Приступі, поможы, / Воробём дзюбу, зубу зацінаці, / Штоб не леталі, / Марьіного проса не заімали» (Дорошевичи петрик. гом., ПА) или: «Гаю, мой гаю, птаство у тебе маю, дзуби затинаю (шоб моўчав), а очи заслепляю да на чужие поля насылаю» (Копачи черноб. киев., ПА).
У южных славян этот мотив реализуется в ритуальном диалоге. На Рождество кто-нибудь из домашних рубил топором по порогу, другой его трижды спрашивал: «Шта сијечеш?» [Что сечешь?]. Тот, кто рубил, отвечал: «Сијечем мишима зубе и тицама кљунове» [Секу мышам зубы и птицам клювы] (серб. [Беговић 1887, с. 235-236]).
Мотив засекания, зарубания опасности встречается и в сербских защитных приговорах от сглаза. Например, если кто-либо похвалит {91} ребенка, но забудет добавить обязательные для этого случая охранительные формулы, чтобы не сглазить ребенка, кто-нибудь из присутствующих говорит этому человеку: «Пресекао језик!» [Перерезал язык] [Ђорђевић 1938, с. 163].
10. Закалывать, прокапывать возможную опасность. В день св. Димитрия деревянными копьями колют во все дыры в доме, амбаре, других хозяйственных постройках или затыкают эти копья в землю, что должно уничтожить всех мышей в доме (серб.). В Тодорову субботу до восхода солнца женщины колют иглой с вдетой в нее красной ниткой камень, чтобы выколоть глаза змее (серб. [Раденковић 1982, с. 20; Антонијевић 1971, с. 184]).
На вербальном уровне мотив закалывания опасности и в качестве частного варианта — выкалывания глаз носителю опасности встречается в заговорах. Ср. свадебный заговор: «сидят Петр и Павел… всякого злого человека бьет и колет в нутро и в печень… во всякие недобрые мысли…» (с.-рус. [Бурцев 2, с. 22]). Невеста перед отъездом к венцу произносила охранительный заговор, в котором символически отрезала от себя все злое: «Косами откошуся, ножами отножуся, и злого духа не боюся» (В. Жары браг, гом., ПА).
У южных славян мотив выкалывания глаз опасности встречается в форме ритуального диалога. В Тодорову субботу в некоторых сербских селах старшая женщина в доме берет иглу и колет ею камень. Другая ей говорит: «Боди, боди!» [Коли, коли!]. Первая отвечает: «Бодем, бодем!» [Колю, колю!] — «Шта бодеш?» — «Змеји очи» [Что колешь? — Змее глаза] — «Избоди је, да је није» — «Избодох је, и није је» [Исколи их, чтобы не было. — Исколола их, и их нет] [Раденковић 1982, с. 20].
Мотив закалывания опасности колючими растениями встречается в календарной песне, которую пели в Полесье на Русальной неделе во время проводов русалок, когда их «выпроваживали» на кладбище: Праўяду́ руса́лку, праўяду́ / На зелэ́ну мураўу́. / Да яси́наю заламлу́, / Да шубшы́наю [шиповником] закалу́». (Копачи черноб. киев., ПА).