Рассмотрим, каким образом реализуется семантика расчленения опасности на вербальном уровне. Этот мотив встречается преимущественно в заговорах. Ср., например, фрагмент заговора, защищающего скот от ведьм и колдунов: «Свято Міхайла на прзстолі стаіць, відзіць ён нас, праведнікуў, і ябеднікуў, і наганіцелеў, і ведзьмаў-чарадзейніцуў; І разбіваець вялікаю грамою, пякучаю маланнёю…» (бел. [Замовы 1992, № 70]), а также белорусский заговор от врагов: «Як яно кацілася, так яно і раскацілася, і раздрабілося і размялося, і на етам асталося» (гом. ельск. [Замовы 1992, № 1335]) или фрагмент сербского заговора от бабищ «…са ерпом ћу да те исечем…» […серпом тебя изрубим…] [Раденковић 1982, с. 100]. Этот мотив может выражаться в виде угрозы, как, например, в заговоре, с которым обходили пожар, чтобы он не распространялся на другие постройки: «Иога́сю, Иога́сю, / Гляди свои́х овэчук, / Нэ бу́дэш гляды́ты, загоня́ты, / Бу́ду мечем се́кти, руба́ты» (Червона Волока луг. жит., ПА).
Мотив разбивания, раздирания опасности встречается также в различных приговорах, например, при отгоне градовой тучи как обращение к колоколу: «Бий, дзвоне, бий, хмару розбий!» (укр. [Замовляння 1993, с 178]), а также при крике вороны, чтобы избежать возможной опасности: «Żebyś sie ozdarla — od dupe do gardła!» [Чтобы тебя разодрало от зада до горла!] (пол. [Gustawicz 1881, s. 179]). Обратив острие косы в сторону градовой тучи, сербские крестьяне угрожали ей: «Ова ће вас коса покосити!» [Эта коса вас покосит!] [Маринковић 1995, с. 57]. Когда возникала опасность градобития, выносили на улицу софру (столик для еды) и топор. Топором сначала замахивались на тучу, потом разрубали столик и восклицали: «Какво ја софру расекла, / Тако се брзо облак расек’о, / — Да наше њиве не побије» [Как я столик рассекла, так быстро тучу рассекла, чтобы наши нивы не побила] [там же, с. 58]. В некоторых случаях опасность можно было {98} перерезать ножницами; для этого, входя в дом, где недобрые люди могли сглазить, нужно было сказать потихоньку: «Аршин и ножницы», ибо аршин промерит, а ножницы перестригут всякое зло (рус. сибир. [Авдеева 1842, с. 139]).
2. Ритуальное уничтожение опасности может осуществляться и другими способами. В частности, опасность можно затоптать, растоптать. На предметном уровне символическим заместителем соответствующего действия может считаться так называемое «подножье» — платок, на котором стояли (и который, следовательно, топтали) молодые во время венчания. В первую брачную ночь это «подножье» клали молодым под перину, чтобы обезвредить возможную порчу (рус. ярослав. [Костоловский 1911, с. 248]).
На акциональном уровне для того, чтобы «растоптать» опасность, практиковалось выбрасывание на дорогу различных предметов, что являлось способом ритуального удаления опасной и вредоносной субстанции за пределы «своего» пространства и одновременно ее уничтожения. Ритуальное уничтожение на дороге обусловлено тем, что дорога — место, где нечто могут затоптать, разнести, растащить ногами, расчленив на множество частей. Для избавления от сорняков выдернутые растения бросали на дорогу в колею, чтобы их топтали люди и скот (рус. полес. пол. [Dworakowski 1964, s. 132]); чтобы на льняном поле не было сорняков, на Рождество и Новый год на дорогу выбрасывали мусор (полес. ПА). Чтобы в доме не было тараканов, в Чистый четверг до восхода солнца сжигали выметенный из дома мусор, а пепел выбрасывали на дорогу (рус.).В других случаях на дорогу выбрасывали выметенный в этот день мусор, чтобы в доме было весь год чисто (полес.). В брестском Полесье принято было выбрасывать на дорогу мусор после выноса покойника из дома, чтобы таким образом изгнать смерть. В дорожную колею выбрасывали залом, чтобы обезвредить его (полес.). Когда молодую после венчания привозили в дом мужа, она выметала дом, а весь мусор выбрасывала под порог — «шоб ўси лю́ды йшлы́ и то́пкалы його́, шоб ния́кых прычы́н молодо́й нэ було́» (В. Жары браг., гом., ПА).