Вот так поговорили мы с ними, поспорили и даже маленько поругались. А через какое-то время вернулся я из очередной поездки, дома никого не было, прилег отдохнуть. Слышу, стучатся. Открываю дверь. Входит незнакомый человек лет тридцати. Одет неважно — засаленная стеганка, брючишки потертые и помятые, на ногах полуботиночки стоптанные. Спрашивает:
— Можете вы меня выслушать?
— Проходите.
Прошел он в комнату, сел на стул. Носом сопит, смотрит исподлобья и в сторону.
— Ну, — говорю, — какое у вас дело ко мне?
Он еще больше потупился и отвечает:
— Я только что из тюрьмы вышел. В общей сложности почти десять лет отсидел.
— За что?
— По указу, два-два.
— Я, — говорю, — не юрист и в этих статьях не ориентируюсь. Вы мне попрямее скажите.
— Проще сказать — ограбление.
— Ну а теперь что думаете?
— Решил покончить с преступной жизнью.
И тут в первый раз он в глаза мне взглянул. Дескать, поверю или не поверю?
— Правильно, — говорю я ему. — Очень хорошо, что приняли вы такое решение.
— Принять-то принял, да только получится ли?
— Это от вас зависит.
— Не только от меня, — сказал он и снова набычился. — Знаете, как к нашему брату относятся? Приходишь в отдел кадров, посмотрят документы — рецидивист, уголовник, и тут же отбой — не нуждаемся… Что же мне, опять на хазу идти?
Вижу, что парень переживает мучительно. Если не поддержать, опять поскользнется.
— Хорошо, — говорю, — а что вы можете делать? Специальность какая-нибудь, кроме тех, что статьями предусмотрены, у вас есть?
— В слесарном деле кое-что понимаю. Не очень шибко, но ведь и подучиться могу. Помогите мне на работу устроиться!
— Ну а какие документы есть у вас?
Подает он мне новенький паспорт и справку. В ней сказано, что Алексей такой-то освобожден из мест заключения по отбытии наказания.
— Ладно, — говорю, — Алексей Батькович, постараюсь помочь тебе устроиться на работу, но и ты не подведи уж меня.
— Слово даю!
— В таком случае денька через два заходи.
Пообещал я ему, значит, и мне свое слово держать надо. Пошел в партийный комитет, в профсоюзную организацию просить за этого парня и добился, что приняли его в вагонное депо, на первое время подручным слесаря. И даже койку в общежитии ему выхлопотал.
Стал он работать. А я как бы со стороны наблюдаю за ним, из виду не выпускаю. Парень старается, хотя нет-нет да в чем-то и прорвутся блатные привычки.
Прошло месяца три, дело уже к весне было. Снова является ко мне Алексей.
— Максим Игнатьевич, я опять к вам за помощью.
— Что у тебя случилось?
Он рассказывает, что хотелось костюм в рассрочку купить, а бухгалтерия гарантийную справку не выдает, мы, говорят, на тебя еще не надеемся. Костюм же вот так, позарез ему требуется.
Спрашиваю:
— А что тебе так приспичило, уж не собираешься ли пятки салом намазывать?
— Что вы, Максим Игнатьевич, разве могу я вас обмануть!
Потом мялся, мялся да и сказал:
— С девушкой я познакомился, а в этой одеже встречаться с ней совестно.
— Что за девушка?
— Да у нас же на железной дороге работает проводницей, Ниной зовут ее.
И вспомнилось мне, как сам я, когда за Тоней ухаживал, переживал из-за того, что костюма у меня не было, что в старой красноармейской гимнастерочке на свидания ходил. «Ах, шут возьми, — думаю, — помочь надо парню».
Пошли мы с ним в бухгалтерию, стал я просить:
— Дайте вы ему справку, я за него ручаюсь.
— Под ваше ручательство выдадим, — соглашаются в бухгалтерии.
А я Алексею-то говорю:
— Тебе бы заодно и шинельку надобно справить.
— Сразу все — не по средствам. И за костюм-то спасибо.
— Погоди, — говорю, — давай в профсоюзную кассу взаимопомощи обратимся.
А я, между прочим, член пленума Областного совета профсоюзов, и местная организация с моим мнением считается. Поговорил я, и выдали моему подопечному ссуду на приобретение шинели.
Нарядился он в форменный железнодорожный костюмчик, в шинельку, приходит ко мне домой, сияет, как новый гривенник, достает из кармана пол-литра и ставит на стол.
— Эт-то что?
— Вот, — говорит, — Максим Игнатьевич, в знак благодарности выпить с вами желаю.
— Обидел ты меня, Алексей.
Он нахмурился, передернул губами и спрашивает:
— Вы что же — совсем не пьете или только с бывшими уголовниками брезгуете?