Казалось, весь мир вокруг изменился.
Казалось, весь мир вокруг замедлил движение.
Казалось, весь мир ждал песни Джорона – и наконец дождался.
Этот миг приближался так долго, и теперь, когда наступил, Джорон понял, что процесс шел всегда и он ощущал его у себя внутри. Он стоял в центре палубы, корабль летел вперед, свистел ветер, Джорон видел приближающийся черный флот, с другой стороны их догоняли враги. Он встал посередине палубы, Ветрогон вышла вперед вместе со своими сородичами, которые образовали круг, и остановилась рядом. Команда «Дитя приливов» сделала паузу в работе, корабль прекратил стонать, супруга корабля замерла за Джороном, он чувствовал тепло и уверенность ее присутствия, как и близость Ветрогона.
– Сейчас? – спросил он.
– Сейчас, – ответила Миас.
– Сейчас, – повторила Ветрогон.
Джорону показалось, что он услышал, как засмеялась Гаррийя, почувствовал, как сам напрягся в вековой тюрьме. Ему показалось, что до него донесся зов, который просачивался сквозь все океаны архипелага.
– Да, – сказал Джорон, – время пришло.
И Джорон Твайнер запел песню, не похожую ни на какие другие. Она проносилась сквозь него, и он ощущал себя скорее сосудом, чем певцом, его поврежденные голосовые связки уже не имели значения, потому что тело стало средоточием песни, и она звенела в нем, словно колокол. Ветрогон присоединилась к нему, создавая диковинный и болезненный контрапункт не в музыкальном смысле, не в смысле фальшивой, а лишь печальной, такой печальной и полной невероятной страсти мелодии. Песня держала их, укачивала корабль и команду, зазвучали другие голоса, ветрогоны черного флота и лишенные ветра, дети палубы и офицеры – никто не смог ей противиться. Мелодия поднималась все выше, и выше, и выше.
И остановилась.
Джорон, тяжело дыша, упал на колени на палубу. Рядом с ним поникла Ветрогон. Она повернула голову и посмотрела на него.
– Морская сестра идет, – сказала Ветрогон.
Казалось, кто-то ударил в большой барабан, возникло гудение, которое пронеслось над водой, достаточно громкое, чтобы заставить море и каждый корабль вздрогнуть. Следом ударила волна звука, и команда «Дитя приливов» зашаталась, но удержалась на ногах. Все дети палубы застыли на своих местах, словно ошеломленные и загипнотизированные, как будто у них что-то забрали.
– Смотрите! – раздался голос.
Послышался еще один гулкий раскат.
– Острова! – крикнул кто-то.
Стон, словно кто-то одарил голосом всю боль, что когда-либо существовала на архипелаге.
А затем с верхушки мачты послышался крик, о котором ходили легенды.
– Кейшан на горизонте!
Рядом с плечом Джорона оказалась Миас, помогла ему подняться на ноги и указала налево.
Там начинался широкий канал между островами, и оттуда появился флот Суровых островов. Справа Джорон увидел остальной флот Ста островов с «Ужасом аракесиана» во главе – гораздо ближе, чем любой из них хотел бы. Однако сейчас это казалось чем-то мелким и не имеющим значения.
Потому что пришли кейшаны.
Воздух наполнили треск и стон ломавшихся камней, куски скалы отваливались и с грохотом падали в море, ревущие фонтаны вспененной воды следовали за флотом Миас, а острова вокруг разваливались на части, словно здесь и сейчас на свет появлялись великаны. Но то было не уже знакомое Джорону яростное, трудное рождение, когда он пробудил кейшана в Скале Маклина, оно больше напоминало появление на свет ребенка Ветрогона, Лиши, выбирающейся из яйца. Острова сбрасывали шкуры, а из-под них возникали огромные существа, поющие песнь свободы и с грохотом падающие в воду.
Появлялись всё новые и новые кейшаны. И не только из островов, они выныривали на поверхность, словно их призвали из глубины, как если бы они ждали этого момента и этой музыки.
Кипящую воду наполнило великое разнообразие форм, размеров и цветов. Огромные, массивные головы длиной с корабль, зубы размером с женщину или мужчину. Огненные глаза, столь яркие, что в них было больно смотреть, и такие громадные тела, что они могли с легкостью сокрушить целый флот. Некоторых украшали воротники, в которых отражался их цвет – розовый, красный, зеленый, пурпурный и черный, все они мерцали и подрагивали, и возникало ощущение, будто кейшанов окутывает одежда, подобная сияющим звездам. У других имелись огромные рога, загибающиеся назад или разветвляющиеся, как у оленя, или мантия извивающихся щупалец, а третьи оказались простыми, гладкими, как камешки, отшлифованные течениями.
Среди огромных императриц моря Джорон видел кейшанов поменьше, таких же ослепительных расцветок и столь же странного вида, зубастых, клыкастых и ярких, а самый маленький мог разбить «Дитя приливов» одним ударом плавника. Тут и там мелькали длинные, тонкие кейшаны: подобно змеям, обвивавшим своих собратьев, они неслись сквозь воду, и никто из команды «Дитя приливов» не мог оторвать глаз от морских драконов, властителей моря, вырвавшихся на свободу после долгого сна или ждавших призыва столетия и теперь наполнивших море своими огромными телами. Из воды торчали тонкие клювы.