Я взглянул на свои ноги и увидел, что одет в такую же тунику, что и Фостер, только бледно-голубую.
— Кто меня так облачил? — спросил я. — Где мои брюки?
— Эта одежда вам больше к лицу, — сказал Гоуп. — Взгляните в зеркало.
Я поднялся на ноги, подошёл к высокому зеркалу.
— Ну, ребята, это не я! — И застыл с раскрытым ртом. На меня из зеркала ошеломлённо смотрел какой-то Геркулес, черноволосый и великолепно сложенный. Я закрыл рот… и его рот закрылся, я двинул рукой, и то же самое сделал он. Я резко повернулся к Фостеру:
— Что… как… кто?
— То бренное тело, которое было Лидженом, умерло от ран, — сказал он. — Но память его была записана. Мы прождали много лет, прежде чем оживить этот разум снова.
Я повернулся к зеркалу и посмотрел в него с изумлением. Оттуда с таким же изумлением таращился на меня молодой гигант.
— Я помню… — произнёс я, — помню… нож в животе… и рыжеволосого человека… и Великого Властителя и…
— За его преступления, — сказал Гоуп, — он был отправлен в ссылку до наступления у него Перехода. Долго же нам пришлось ждать.
Я снова взглянул в зеркало, но теперь увидел там две физиономии, и обе молодые. Одна находилась очень низко, чуть выше моих щиколоток, и принадлежала кошке, которую я знал когда-то под именем Иценка. Во второй я наконец узнал человека, который был когда-то известен мне под именем Оммодурада. Только теперь это был ясноглазый молодой человек не старше 21 года.
— Мы переписали вашу память в его чистый мозг, — сказал Гоуп.
— Он обязан вам жизнью, Лиджен, — сказал Фостер. — Ведь своей он лишился.
— По-моему, здесь я должен застучать ногами, заорать и потребовать назад свой первоначальный уродливый вид, — медленно произнёс я, изучая своё отражение. — Но дело в том, что мне нравится выглядеть как Мистер Вселенная.
— Ваше старое земное тело было заражено микробами прежних времён, — сказал Фостер. — Теперь же вас ожидает очень продолжительная жизнь.
— А сейчас пойдём, — сказал Гоуп. — Весь Валлон ждёт, чтобы выразить вам своё почтение. — Он подвёл меня к высокому окну.
— Ваше место теперь рядом со мной в тронном зале, — сказал Фостер. — А после — все Два Мира в вашем распоряжении.
Я взглянул в открытое окно и увидел ковёр бархатистой зелени, уходящий пологами холмами к опушке далёкого леса. Внизу, на длинном газоне, я разглядел процессию блестящих рыцарей и дам верхом на чёрных и золотистых животных, в которых весь мир узнал бы единорогов.
Я поднял глаза, туда, где свет огромного белого солнца блестел на синих башнях. Где-то зазвучали фанфары.
— Ну что ж, — сказал я, — вполне подходящее предложение. Я его принимаю.