— Приготовить гранаты! — приказал Трофим Казимирович.
Но конница в атаку не пошла. Зато демеевцы услышали какое-то непрерывное странное гудение. Минуту спустя, они увидели, как в густых клубах дыма от рощи двигались два высоких грохочущих чудища.
— Хлопцы, так это же танки! — крикнул Олекса Рузяк.
Демеевцы притихли в напряженном ожидании. Тяжело ревели моторы, но вдруг один из танков остановился, и на конце его черной башни забилась ослепительная точка.
«Пулемет», — догадались бойцы.
У телег засвистели пули.
Иван Новиченко скатился в придорожный кювет и пополз навстречу железным монстрам. Приподнявшись, хотел последовать за ним и Олекса Рузяк, но внезапно почувствовал, как что-то ударило его в левую руку, и по ней потекла струйка крови.
Со стоном он рухнул на землю.
А в это время первая шеренга пехоты начала обходить обоз спереди и слева от леса. Заметив это, Андрей Цибуля полоснул по ней длинной прицельной очередью. Цепочка атакующих залегла.
Офицер, который вел солдат, безуспешно попытался поднять их, затем схватил винтовку и, прицелившись, выстрелил в Андрея. Пуля прошла мимо. Быстро перезарядив, он прицелился еще раз: на сей раз выстрел был более удачным. На мгновение Андрей покачнулся и выпустил из рук гашетку пулемета, но только на мгновение. Когда деникинцы бросились вперед, длинная пулеметная очередь снова прижала белогвардейцев к земле.
Морщась от боли, из последних сил налегал на «максим» Цибуля. Он словно предчувствовал, что жить ему осталось всего несколько минут. Его тело, покрытое множеством ран, содрогалось от ярости и ненависти к тем, кто подползал, подбирался сейчас к нему, и он бил и бил по ним без передышки, словно торопился успеть разрядить во врага всю пулеметную ленту.
Но не успел. Отбросив винтовку, деникинский офицер вскочил на ноги и, выхватив из-за пояса гранату, метнул ее в сторону неугомонного пулемета. Взрыв раздался в метрах пяти от Андрея, который вдруг как-то медленно, словно с опаской, сполз под колеса, перевернулся на спину и замер посреди дороги…
Оглушенный взрывом, Василек выскочил из-под телеги и неожиданно столкнулся с деникинским офицером, который, воспользовавшись коротким замешательством защитников, беспрепятственно проник в их расположение. Сбитый с ног, хлопец кубарем покатился по дороге. Рухнул на землю и деникинец, но если Василек сразу же вскочил на ноги, то офицер этого сделать не успел: двумя выстрелами из нагана Трофим Казимирович успокоил его навсегда.
С разбегу вскочив на телегу, Устименко развернул пулемет в противоположную сторону и яростно закричал на бойцов, скопившихся меж подводами:
— А ну разойдись! Дайте сектор для обстрела!
В суматохе боя он успел заметить, как четверо белогвардейцев захватили последнюю от леса телегу и дружно принялись разбивать прикладами ящик с ценностями, который после вчерашнего артобстрела кое-как сумел собрать воедино Давид Цыган.
Из пробитых дыр посыпались золотые вещи. Такого счастья деникинцам еще не выпадало. Раньше, бывало, только новые сапоги или кожанки с убитых снимали. Еще удавалось награбить кое-что по домам. А тут — золото! Они спешно бросились рассовывать его по карманам, мешкам, голенищам сапог… Но — дзи-дзи-дзи! — засвистели пули, выпущенные Устименко, и загребущие руки беляков, скорчившись, застыли навсегда. С обочины тут же вскочили Давид Цыган и Петр Суходол, которые, кликнув подмогу, быстро оттащили трупы в кювет.
Василек следил за Цыганом и Суходолом, ожидая, что же они будут делать дальше, но оклик Устименко отвлек его:
— Сынок, лови чалого и скачи скорей к Козельцу. Там наши. Попроси у них помощи, а то самим нам отсюда не выбраться… Давай Василек! Ты для нас теперь последняя надежда!
Говоря это, Устименко преследовал еще одну цель – вывести Василька из белогвардейского окружения. Возможно, увидев мальчика, деникинцы воспримут его появление как случайность и не станут преследовать. А там, за вражеским кольцом, юный разведчик обязательно попадет к своим. Тут брало верх отцовское чувство: отвести от ребенка любой ценой смертельную опасность.
Василек же воспринял слова Устименко как боевой приказ. Ему вдруг перехватило горло, он хотел, было, прижаться на прощание к дяде Трофиму, но, увидев, что тот снова взялся за пулемет, сглотнул слезу и бросился в кювет, на дне которого сбились в кучу испуганные лошади.
Ловко накинув уздечку, Василек крепко схватил жесткую гриву чалого, выскочил на его спину и, прижав колени к теплым бокам, помчался прочь…