Выбрать главу

Прошла уже около двух месяцев после того, как совершились описанные нами в предыдущих главах события.

И вот мы находимся теперь в одной из самых живописных, но диких местностей Апачерии46.

Было около девяти часов вечера; ночь была тихая, теплая, звездная; созвездие Южного Креста ярко выделялось на темном небосклоне; полная луна, медленно плывя среди облаков, освещала своим таинственным, фантастическим светом мрачный пейзаж, среди которого возвышалась, как грозный призрак на высокой горе, среди гранитных скал, асиенда дель-Энганьо.

Мрачные, черные тени предметов принимали гигантские размеры; поток мчался между скал, пенясь и шумя, перескакивал с утеса на утес, местами отражая в своих водах трепетный лик луны. Мириады светящихся мушек и светляков кружились в прозрачном воздухе, напоенном ароматами трав.

Лишь изредка тоскливый крик совы нарушал мертвую тишину, давившую, точно гнетом, душу человека среди этой пустынной и угрюмой местности. Вдруг высокие окна асиенды осветились красноватым огнем, затем все этажи, один за другим, заблестели огнями, и в несколько мгновений все это таинственное жилище разом осветилось сверху донизу, ярко выделяясь на темном фоне окружающей местности и изливая на ближайшие предметы красновато-багровый отблеск. В то же время в тени развесистых деревьев опушки послышался какой-то слабый шорох, кусты осторожно раздвинула чья-то рука, и в темной зелени показались две головы, всего на несколько дюймов над землей, очевидно, люди эти лежали, распростершись на траве, и теперь глаза их с тревогой жадно устремились на асиенду.

— Вы видите? — сказал один из них голосом чуть слышным, но явственным, скорее похожим на слабое дыхание ветерка, чем на человеческую речь.

— Вижу! — отвечал другой таким же слабым шепотом. Вслед за тем кусты мерно, едва заметно заколыхались, и из них мало-помалу стали появляться плечи, а там и торсы двоих мужчин, а вскоре они окончательно выползли из кустов и продолжали подвигаться все так же ползком, медленно и осторожно, к гранитным массам, громоздившимся вокруг подножия горы, на которой возвышалась асиенда, и тянувшимся вдоль берегов потока, а местами преграждавшим ему путь настолько, что мутные бурные воды его принуждены были прокладывать себе дорогу, разбиваясь на мелкие каскадики. В этих местах, при некоторой ловкости и умении, можно было перебраться через ручей без особых затруднений.

Очевидно, эти двое отлично знали местность, так как они перешли реку едва омочивши ноги, что, конечно, нисколько не беспокоило их, так как ночь была теплая и тихая.

Перебравшись на тот берег потока, они очутились среди хаоса громадных скал, где было совершенно темно от тени, падавшей сюда от горы. Здесь они могли быть вполне уверены, что никто не увидит их, хотя сами они могли видеть решительно все, что только происходило кругом, а потому, чувствуя себя сравнительно в безопасности, они поднялись на ноги и еще раз осмотрелись кругом.

Кто были эти двое людей? — В окружавшей их темноте нельзя было разглядеть лиц. Но судя по платью, это были степные охотники, вооруженные с головы до ног: у каждого из них было по американской двустволке, по паре пистолетов за поясом, по длинному охотничьему ножу, так называемому bowiesknife. Едва только они успели расположиться в своей засаде, так как избранный ими пост не мог быть ничем иным, как только местом для засады, один из них, опершись на свое ружье обеими руками, сказал небрежно своему товарищу:

— Здесь нам нечего опасаться, здесь мы одни — вы сами видите, compadre47, что это веселенькое место не так людно как paseodeBucarelli или какая-либо другая из улиц Мехико. Нам нечего стесняться, никто нам здесь не помешает говорить о наших делишках. Тут только одни совы да змеи могут нас подслушать, да и то шум каскада этого бешеного потока достаточно заглушает наши голоса.

— Что вы говорите о змеях? — заметил другой, содрогаясь при этом слове.

—А что? Не беспокойтесь о них, у них свои делишки точно так же, как и у нас, и они не тронут нас до тех пор, пока мы сами не будем беспокоить их; змеи — создания трусливые и робкие, они боятся человека и никогда не нападают на него, если только он не вызовет их к тому.

— Ну, слава Богу, а то, признаюсь вам, я крайне недолюбливаю этих ужасных гадов.

— Полноте, вы, такой смелый и отважный, неужели боитесь змей!

— Ужасно! Этот страх сильнее меня, это какое-то непреодолимое отвращение.

— Весьма возможно; но скажите, однако, — добавил он, продолжая разговор, начатый еще в кустах, — что вы думаете о виденном вами?

— Я едва верю своим глазам: как можно было ухитриться взгромоздить там это колоссальное здание?

— Как говорят о том некоторые легенды и сказания… — начал было его собеседник, тоном человека, собирающегося приступить к длинному рассказу.

— Все это глупости! — прервал его товарищ. — Отстаньте от меня, приятель, с вашими вечными легендами. Я знаю, что они все решительно объясняют, даже и необъяснимое, ведь для того они и созданы; но можно допустить, и в этом нет ничего невероятного, что в то время, когда была построена эта асиенда, гора, на которой она стоит, была совершенно иного характера, спускалась в долину пологими скатами и была легко доступна. А впоследствии вся эта местность изменилась вследствие каких-нибудь земных переворотов, вулканических взрывов, землетрясений и тому подобному, из-за чего, конечно, все пути, дороги и все кругом приняло этот ужасный характер разрушения, хаоса и запустения. Строение это очень старое — оно уже стоит, наверное, лет двести, если не более, быть может, с первых времен завоевания или покорения Мексики.

— Нет! Асиенда эта стоит уже почти девятьсот лет.

— Нет, compadre, вы в этом отношении неисправимы, вы все впадаете в легенду! Неужели же вы не видите, что стены этого здания зубчатые, из чего ясно, что оно построено каким-нибудь родовитым испанским вельможей, — а следовательно, после покорения страны?

— Прекрасно, допустим, что все было именно так, как вы говорите, compadre, но объясните мне теперь, как это может быть, что эта асиенда обитаема в настоящее время; ведь эти огни, которые мы видим, не зажглись же сами собой?

— Это ясно! Но что я могу знать об этом?

— Ну, и я так же не могу себе этого объяснить, а потому и спрашиваю вас.

— Вы, конечно, согласитесь со мной, что, не имея крыльев, попасть в это орлиное гнездо никак нельзя — но мы видим, что там живут существа, подобные нам…

— Да, более или менее подобные! — произнес чей-то насмешливый голос так близко подле них, что оба собеседника невольно привскочили и вскинули к плечу свои ружья.

— Ну, тише, не горячитесь! — продолжал все тот же насмешливый голос, — смотрите, не наделайте беды!

— Кто вы такой?

— Тьфу, черт! Неужели страх настолько лишил вас сознанья, что вы даже не узнаете моего голоса?

— Кой черт! Кто вы такой?

— Смотрите, Матадиес, любезный мой приятель, не советую вам говорить о веревке в доме повешенного: в этих местах говорить о нечистом не годится. Что же, Редблад, неужели и вы не узнаете меня? — продолжал неизвестный, приступая к ним еще ближе.

— А-а! Дон Торрибио де Ньеблас! Вы здесь, в такое время! Как это могло случиться? — воскликнул метис, опуская свое ружье к ноге.

— Как видите, приятель, это я, но только не выкликайте так громко моего имени, это совершенно не нужно! Да вы, друзья мои, как я вижу, совсем не опасаетесь!

— Кто же мог ожидать, чтоб здесь, в пустыне…

— Вот именно в пустыне-то и следует всего ожидать и всего опасаться; к тому же ведь я предупредил вас, Матадиес, что увижусь с вами здесь.

— Да это правда, ваша милость, а у меня из головы вон.

— Хм! Что же, мне, видно, не доверяют? — пробормотал угрюмо Редблад.

вернуться

46

Апачерия — территория на севере Мексики, на которой обитали апачи.

вернуться

47

Приятель (исп.).