— И давно вы заметили, что беременны? — спросил Чале.
— Три месяца, — повторила свою версию допрашиваемая и, подумав, добавила: — Может быть, четыре...
— Это неправда! — опять не удержалась врач-гинеколог. — Неправда!
— Вот видите, — укоризненно покачал головой Чале. — Врач утверждает...
Но Карданова перебила его:
— Я лучше знаю, наверное. Вы специально путаете... Чтобы напугать меня. И тот, из милиции, тоже... Все сговорились.
Ее бормотание становилось все невнятнее. Кадыру Хамидовичу показалось, что она заговаривается. Он с тревогой посмотрел на Биштову. Врач вскочила с места и подошла к Аминат.
— Ну, успокойся, успокойся, — она положила руку на плечо молодой женщины. — Лучше расскажи, где ребенок? Мальчик или девочка?
Карданова что-то прошептала. Посмотрев на нее, Чале испугался. Остановившийся, безумный взгляд, смертельная бледность.
— Вызовите бригаду со «скорой»! — коротко бросила Биштова.
Кадыр Хамидович кинулся выполнять ее просьбу и с благодарностью подумал о предусмотрительности Шевацукова, не отпустившего машину.
Пока Карданову приводили в чувство, следователь и старший лейтенант обсуждали, что нужно предпринять дальше. А предпринимать надо было! И срочно!
В это время в райотдел вернулся участковый инспектор, которого посылали за подругой Аминат.
Зухра Бехукова была того же возраста, что и Карданова, — двадцать семь лет. Невысокого роста, крепкого телосложения, на лице — россыпь веснушек.
Кадыр Хамидович тут же приступил к допросу. Он попросил рассказать, что случилось вчера вечером у дома Аликовых.
Зухра начала свой рассказ с событий, которые произошли немного раньше.
— Вечером на ферме я вдруг увидела, как Аминат схватилась за живот, а на самой лица нет. Я спросила, что случилось. Она говорит — подняла тяжелый бидон. Ну, посидела немного, отдышалась. В аул мы возвращались вместе.
— Вы знали, что Карданова беременна? — задал вопрос Чале.
— Нет! Ничего не знала, честное слово! — поспешно выпалила Бехукова. — Она скрывала от всех.
— Странно, — покачал головой Кадыр Хамидович. — Ближайшая подруга...
— Она поступила к нам на ферму всего три месяца назад, — стала оправдываться Зухра. — Вскоре мы подружились.
— Хорошо, дальше.
— Ну, мы пришли к ней домой. Это она потом, когда родила, призналась, что специально скрывала. И еще она хотела, чтобы у нее случился выкидыш. Даже что-то делала для этого... А когда мы пришли с работы, я ничего не знала о ее положении. Ей было очень плохо. Я предложила вызвать врача. Она только зубами скрежещет да мотает головой: мол, не надо. А сама белая-пребелая...
Зухра замолчала.
— Но вы все-таки вызвали врача? — нетерпеливо спросил Чале.
— Ну да. Когда ей уже совсем плохо стало, я побежала к соседям, у которых есть телефон...
— В котором часу?
— Около десяти вечера... Мы прождали минут двадцать, точно не помню. И тут Аминат вспомнила, что у Аликовых есть машина...
Затем допрашиваемая рассказала то, что Кадыру Хамидовичу уже было известно со слов Шевацукова.
— Ребенок родился нормальный? — спросил Чале в тот момент, когда Бехукова рассказывала, как они, завернув новорожденного, поспешили уйти от дома Аликовых.
— Кажется, нормальный, — ответила Зухра. — Пищал, шевелился...
— Мальчик, девочка?
— Девочка, — тихо ответила Бехукова, опустив глаза.
У Чале екнуло в груди. Он почему-то вспомнил своих дочурок. Вспомнил, с каким волнением первый раз вез из роддома крошечное беспомощное создание, завернутое в розовое шелковое одеяльце. И как был горд тем, что он — отец. А потом, через три года, снова испытал счастье: в доме появилась еще одна дочка. Друзья всё подтрунивали, когда же Нафисет родит ему джигита. Жена отшучивалась: мол, в следующий раз обязательно будет мальчик. Шутки шутками, но когда-то, в старые времена (по шариату[1]), женщина по сравнению с мужчиной считалась существом более низким, ей даже полагалась лишь половина наследства от того, что получал брат, и рождению дочери не особенно радовались. Кое-кто и до сих пор не может избавиться от этого предрассудка. Но Кадыр Хамидович никогда так не думал, он гордился тем, что имеет двух дочерей.
— Что вы с ней сделали? — срывающимся голосом спросил Чале.
Бехукова с испугом посмотрела на следователя и словно онемела.
— Что сделали с ребенком? — жестко повторил следователь.
— Закопали... — хрипло выдавила из себя Бехукова.
Следователь не имеет права повышать голос на допрашиваемого, но в ту минуту Кадыр Хамидович не смог сдержаться.