И только двух человек в Новожиловке не захватило приподнятое настроение — Евтихия Грехалова и Ефима Григорьевича Чивилихина.
К Ефиму Григорьевичу рано утром пришел письмоносец и вручил письмо в твердом конверте со штампом Верховного Совета. Ефим Григорьевич хотя в душе и поджидал ответа от Калинина, но не особенно надеялся, что ответ придет. Иногда даже корил сам себя: «Ну чего, спрашивается, полез, старый дурак! Есть время Михаилу Ивановичу твоими делами заниматься? Ведь кругом вон что делается».
Но ответ из Москвы пришел, и скорее, чем можно было рассчитывать.
Ефим Григорьевич даже глазам своим не поверил: он долго вертел письмо в руках, но, заметив почтительное любопытство на лице Антоши-письмоноши, приосанился и с величайшей осторожностью вскрыл конверт.
Читал Чивилихин медленно, беззвучно шевеля губами, словно разжевывал каждое слово.
— Поздравляют, вероятно? — спросил любопытствующий письмоносец.
— Угу… Поздравляют, более или менее, — не очень уверенно отозвался Ефим Григорьевич.
— Прелестная ваша жизнь. Каждому бы такое удовольствие, — без зависти сказал Антоша и пошел разносить письма по другим домам.
Чивилихин сел к столу, нацепил очки и еще раз прочитал письмо. Начиналось оно так:
«Дорогой Ефим Григорьевич. Президиум Верховного Совета вместе с вами радуется доблести вашего сына…»
Начало письма было настолько приятное, что просто не хотелось с ним расставаться — читал бы да перечитывал.
Но через десяток строчек шли менее радующие слова:
«…В личные отношения вашей дочери и вашего односельчанина Егора Васильевича Головина мы вмешиваться не вправе. Однако нам кажется, что девушка, вышедшая из такой хорошей, трудовой семьи, не позволит себе совершить неблаговидный поступок, и в этом отношении хорошее влияние на нее должны оказать вы, как отец, и ваш сын, а ее брат — Герой Советского Союза Сергей Ефимович Чивилихин».
А в конце письма шли строчки, совсем уже обидные для Ефима Григорьевича:
«Вряд ли справедливо вы противопоставляете себя и свою семью «какому-то» Головину. Мы, правда, не знаем, что из себя представляет товарищ Головин, и не могли понять из вашего письма, чем вызвано ваше возмущение, но такое противопоставление неверно в принципе. На примере собственного сына вы можете видеть, что каждый рядовой гражданин нашей страны может заслужить высокую награду и всенародное уважение. Поэтому все наши знатные люди должны непрестанно помнить, что они вышли из народа».
Письмо не обрадовало Ефима Григорьевича, хотя в душе он и почувствовал, что Калинин хорошо разбирается не только в делах государственных. И нужды простого человека Михаилу Ивановичу близки и понятны.
Грехалов расстраивался совсем по другой причине. Дело в том, что секретарь райкома Коржев в разговоре с Евтихием ни единым словом не обмолвился, что собирается приехать в Новожиловку и лично принять участие в облаве на волков. Но… таков уж был язык у Евтихия. Подвижной свыше меры.
И вот в это праздничное утро Евтихий Павлович сидел у окна, смотрел на снующих вдоль улицы лыжников и понуро слушал язвительную речь своей жены. А Зинаида Тихоновна, воспользовавшись угнетенным состоянием мужа, попутно отчитывала его за то, что, в сущности, отнюдь не подлежало осуждению.
— Третью зиму магазин держит, всех баб ублажает, а жене никогда паршивой селедки в гостинец не принесет!
К чести Грехалова сказать — в другое время он моментально поставил бы настырную супружницу на место, но сейчас Евтихию было не до того. И надо же было ему расписаться за секретаря райкома. Узнают комсомольцы и Никифоров — мало того что на смех поднимут, еще и привлекут за вымысел.
Однако когда вошедшая в критический азарт жена сказала:
— Это уж никудышный муж, который жену за керосином в череду держит, — Евтихий неожиданно вскочил со стула и заорал:
— Смотри, заноза! Эт-то кто едет, а?.. Доставай сию же минуту костюм — серенький в полоску! И кипятку в стакан нацеди, бриться буду! Грехалов, брат, словечка попусту не выпустит.
В Новожиловку действительно приехали секретарь райкома Коржев и капитан Ступак.
Райкомовская кошевка быстро катилась по укатанной середине улицы, а по обочинам, не отставая, бежали на лыжах комсомольцы, выкрикивали приветственные слова. Из калиток выбегали бабы. И хотя секретарь райкома был не такой уже редкий гость в Новожиловке, но сегодня его приезд тоже всем казался событием праздничным.