И, наконец, он направился пешком через всю рощу, протянувшуюся километра на три, чтобы заодно уже глянуть хозяйским оком на купальни и лодочные пристани.
Правда, это решение Федор Федорович принял уже без всякого нажима со стороны мускулистых, бесцеремонных парней, крайне довольных тем обстоятельством, что им удалось «толково обработать Федрыча». К пристаням он направился просто… по совету Веры Костричкиной.
И вот по пути, в запущенной монастырской роще, насквозь проволоченной солнечными лучами и звенящей птичьим многоголосьем, у Федора Федоровича произошел многое, решивший разговор с девушкой, которая после недельной разлуки показалась ему еще более красивой и вдвойне желанной.
Может быть, потому, что глаза Веры, обычно играющие колючими смешинками, сегодня смотрели на Федора Федоровича со спокойной ласковостью. И губы улыбались притягательно.
А тут еще по крапленому атласу березовых стволов и по густой, нетоптаной зелени травы катались плотные солнечные шарики.
И ветер пахучий шумел вершинами и заставлял клониться друг к другу молодые деревца.
Хорошо! А главное — необычно все…
— Большое спасибо тебе, Верушка. Честно говоря, я и не предполагал, что в нашем богоспасаемом граде есть такие восхитительные места! Нет, ты взгляни, Вера, — это же подлинный Левитан!
Федор Федорович расстегнул и распахнул макинтош, стянул с головы шляпу и, окончательно растрогавшись, запел:
Песня оборвалась на полуслове, потому что Вера рассмеялась. И сказала еще сквозь смех:
— Какая прелесть!
Федор Федорович сразу помрачнел и надел шляпу. Некоторое время он шел молча, пропустив девушку вперед и старательно смотря под ноги. Потом спросил голосом словно простуженным:
— Почему вы всегда смеетесь надо мной, Вера?
— А почему вы почти всегда пыжитесь? — вопросом на вопрос ответила девушка, не задумываясь и не оборачиваясь, словно держала этот ответ наготове.
— Ну, знаете ли…
Потугин остановился.
Задержалась и Вера. Она повернулась к Федору Федоровичу, минутку смотрела ему в лицо с каким-то жалостливым сочувствием, потом заговорила тоже с необычной серьезностью, волнуясь:
— Федор Федорович, милый, ну как вам объяснить?.. Вот вы человек еще совсем молодой, неглупый, имеющий хорошую специальность, а что толку?.. Не понимаете? Ах, боже мой, смешно, когда мужчина пишет во всех анкетах — инженер, работает над диссертацией о градостроительстве, а сам не спроектировал и не построил самостоятельно даже собачьей конуры! И вот сейчас — неужели вы серьезно считаете себя вдохновителем и организатором… Между прочим, вчера очень хорошо, по-моему, выступил за ужином мой старик Ананьич: огромное преимущество, говорит, наших государственных руководителей перед сенатом каким-нибудь или палатой лордов заключается в том, что это высокое право они не в наследство получили, как, скажем, титул, а завоевали авторитет в народе созидательным трудом и упорной учебой! Ну, а тот руководитель, у которого, кроме хороших задатков, за душой ничего нет, никогда у нас не будет пользоваться большим уважением… Да не обижайтесь вы! Это же не я говорю, а дедушка…
Конечно, если бы такие слова дедушки Потугину передал кто-нибудь другой, они показались бы Федору Федоровичу обидными. Но… разве мог он серьезно обидеться на Веру Костричкину?
Ведь кому не известно, что девушки часто нелогичны в своих словах.
Да и поступках тоже.
Так и тут, увидав на лице Федора Федоровича неподдельное огорчение, Вера приблизилась к нему близко-близко и сказала уже совсем иным тоном:
— Не сердись, Федя. Просто я не хочу, чтобы тот же Роман Васильчиков называл тебя… фикусом!
И, видимо не доверяя убедительности слов, девушка обвила руками шею Федора Федоровича и впервые поцеловала его в губы.
Потом они старательно, не торопясь шли через рощу к реке.
А уже к вечеру, не желая расставаться, направились на строительство бани, где, по словам Веры, «команда старичков решила установить рекорд по строительному спринту».
И действительно, Потугин просто глазам своим не поверил, когда увидел поднявшиеся за считанные дни больше чем на два метра кирпичные стены. Еще больше удивил Федора Федоровича размах работ и разросшийся состав бригады: тут были и рабочие стекольного завода, и железнодорожники, и домашние хозяйки, и несколько пареньков из мелковозрастной футбольной команды.