Сам Воланд два раза свидетельствовал, что духи по природе – бесполые, незнающие полового деления существа. В первый раз это было, когда он говорил с буфетчиком Соковым: «Совсем худо, – заключил хозяин, – что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы! Итак, я слушаю ваше дело» (гл. 18). Во второй раз это было после бала, когда Воланд беседовал с Маргаритой: «Ну, что же, смелее! – поощрял Воланд, – будите свою фантазию, пришпоривайте ее! Уж одно присутствие при сцене убийства этого отпетого негодяя-барона стоит того, чтобы человека наградили, в особенности если этот человек – женщина. Ну-с?» (гл. 24). Обратим внимание, как Воланд говорит Маргарите: «…чтобы человека наградили, в особенности если этот человек – женщина». Это очень важные слова, в них надо лишний раз просто вчитаться и вдуматься. И есть еще одно место в романе, где есть свидетельство, но уже не Воланда, а Ивана, что женщина может быть только человеком: «Э, Прасковья Федоровна! Вы такой человек правдивый…», – говорил фельдшерице поэт после прощания с Мастером, сказав через несколько секунд о Маргарите следующее: «Я так и знал! Я уверяю вас, Прасковья Федоровна, что сейчас в городе еще скончался один человек. Я даже знаю, кто, – тут Иванушка таинственно улыбнулся, – это женщина» (гл. 30).
Так это что же получается? Если потусторонний мир все-таки существует, мир, в котором обитают ангелы и демоны, а также души людей, то в действительности никогда не было никаких чертовок, дьяволиц, демонесс, бесовок и суккубов как таковых? Неужели многие люди все время просто обманывались? И мы на это ответим: да. Если мы сейчас очутимся в аду, то некоторые из нас, к удивлению своему, никаких демонов женского пола там не обнаружат. Соблазнительницы из потустороннего мира, конечно, есть, и они всегда были, но это были лишь сами демоны, которые обращались в женщин, чтобы соблазнять и искушать мужчин. Поэтому не все, кто верил в суккубов, обязательно обманывались. Обманывались лишь те, кто считал, что существуют суккубы как таковые.
Поскольку Воланд и его присные – это не люди, то естественным образом так получилось, что в таком достаточно большом романе у читателя нет никакой возможности при чтении смотреть на мир или других персонажей глазами демонов, а главное – видеть их мысли, чувства, переживания и весь внутренний мир. Что творилось внутри всех четырех духов, никто из нас точно не знает. Мы можем об этом судить лишь по их поведению. Вспомнить только, что однажды говорил в Грибоедове не чаявшей беды гражданке Коровьев, указывая на голову Бегемота: «Почем вы знаете, какие замыслы роятся в моей голове? Или в этой голове?» (гл. 28). В тексте романа просто нет выражений следующего вида: «Воланд стал переживать за Бегемота», «На сердце Азазелло пришла легкая грусть», «На душе Коровьева была неслыханная радость», и: «Бегемот стал беспокоиться за своего повелителя». В романе, конечно, есть подобные выражения, но все они без исключения являются лишь прямой речью демонов. Так, по 24-й главе, Коровьев говорил о своем сердце: «Что-то сосало мое сердце!», или: «чует сердце, что придут, не сейчас, конечно, но в свое время обязательно придут», а пожаловавшись Никанору Ивановичу на интуристов, Коровьев говорил: «Верите ли, всю душу вымотали!» (гл. 9). Но ясно, что никакой души, а вместе с нею и сердца у него нет. Так он выражался лишь затем, чтобы больше казаться людям человеком.