— Ко мне снова приходили эльфы, — сообщила она в ответ на мой удивлённый взгляд. — Охранники отбились, и стража подоспела, но я решила, что тут будет безопаснее. Ты, конечно, предупреждал об опасности, но я думала, угроза исчезнет, когда ты вернёшься. Вместо этого всё наоборот, раньше меня никто не беспокоил.
— Откуда вернусь? Я был у тебя утром, потом пошёл спасать Гвен. Кстати, тот орк мёртв, но его причиндалы отрезать не удалось, готов отказаться от премиальных.
— Забудь, — отмахнулась она. — Вот, забери и… уходи.
Эрисса протянула мне кулон. Ещё один. С голубым камнем.
— Каждая ошибка жизни здесь грозит стать фатальной, — процитировал я.
Эльфийка отшатнулась. Значит, что-то для неё эта фраза значит. Кажется, я тут понимаю меньше всех.
— Что это значит? И откуда у тебя кулон?
— Ты знала его раньше, да? — встряла Гвен. — Когда? Триста пятьдесят лет назад? Раньше?
Я развернулся и схватил комиссаршу за горло.
— Где кулон? Тот, что с красным камнем. Который был у Наездника?
Дрожащим пальцем она указала на дверь. Точнее — на верхнюю притолоку дверного косяка. Наверняка, чтобы засунуть туда побрякушку ей пришлось встать на стул, но я сумел дотянуться и так. Иногда и нерадивость строителей приносит пользу. В щель за дверной притолокой орк заглянуть не догадался, когда обыскивал кабинет.
Я держал в руке четыре кулона. Пятый по-прежнему висел на шее. И это ничего для меня не проясняло.
— Где бумажки из архива? — обратился я к дрожащей от страха Гвен.
По полу была разбросана масса бумаг. Порывшись в них, комиссарша нашла нужные. Проглядев их, я отшвырнул старые выпуски «Гоблинского вестника», в них не было ничего сверх того, что уже рассказала Гвен. Отчёт о найденном Наезднике я прочёл внимательней, но из него тоже ничего полезного не извлёк. Человекообразное существо, с серой кожей и острыми зубами, в бреду повторяло одну фразу.
— Эрисса?
— Да, милый? — встрепенулась эльфийка, но, наткнувшись на мой раздражённый взгляд, резко потупилась.
— Ты не ответила на мои вопросы.
— Что значит эта фраза я не знаю, но слышала её от тебя. И кулон мне дал ты, — пробормотала она.
— И почему я ничего подобного не припоминаю?
Она пожала плечами.
— Наверное, это был не ты, а твой прапрапрадед. Прости старую женщину, я иногда путаюсь. Это было давно, люди столько не живут.
— Чудодей Шайен из шапито?
— Так ты помнишь или нет? — разозлилась эльфийка. — Что ты мне голову морочишь?
— Да кто он такой? — не сдержалась и Гвен.
— Да чтоб я знала, — улыбнулась Эрисса.
— Провалиться мне в Устье, если я что-то понимаю! — рявкнул я.
— Раньше ты говорил «Прокляни меня Исток», — сообщила эльфийка. — Ты был ужасный богохульник.
— Прокляни меня Исток… — задумчиво повторил я.
Ничего не вспомнилось, в голове не щёлкнуло и ответов не появилось. Нет, это не та фраза. Другие слова имеют значение.
Каждая ошибка жизни здесь грозит стать фатальной.
Я бросил четыре кулона на стол, сорвал пятый с шеи и присоединил к остальным. Зелёный, жёлтый, оранжевый, голубой, красный… Нет, не так. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой… Синий у Таренуса. И фиолетовый, пока неизвестно где. Каждая ошибка жизни здесь грозит стать фатальной. Мнемограмма — откуда пришло это слово? — для запоминания цветов радуги.
Мда, такого отвратительного сыщика, как я, я бы давно уволил. Всё ведь под носом было. Даже городок этот называется Спектр. Какая ирония. Уж не охотник ли Штерн посоветовал основателям так наречь поселение? Если Гвен права и Эрисса говорит правду, то это был я, сам себе оставлял следы и зацепки, а уж я-то знал, каким бываю слепым идиотом.
В нужном порядке кулоны идеально подошли друг к другу. Они соединились намертво, будто всегда были единым целым. И узор линий стал очевиден, хотя всё ещё не хватало двух кусков — семиконечная звезда.
— Звезда магов.
— Не видела такого символа у наших магов, — заметила Гвен и запнулась.
Я кивнул. Да, это символ магов не этого мира. Какого — я пока не помнил. Ничего ещё толком не вспомнил, так, какие-то мелочи и обрывки.
— Поднимай коллег, Гвендолин, — распорядился я, надевая недоделанный медальон на шею. — Мы идём арестовывать эльфа Таренуса по обвинению в незаконной торговле рогами Скакунов.
Комиссарша судорожно кивнула и выбежала из кабинета. Почему-то я был уверен, что она сделает то, что велено.
— Эрисса…
Я замолчал, не зная, что сказать.
— Будь осторожен, чудодей, — улыбнулась она. — Возвращайся ко мне. К нам.