Госпожа и молодой господин Цинь сразу поднялись со своих мест. Жена министра обрядов и ритуалов сложила на животе кисти рук и легонько поклонилась:
— Ваше высочество, всегда рады вас видеть. Я передам супругу, что вы были у нас.
Шу-Хуэй вытянул свои руки немного вперёд и сложил кисти так, чтобы ладони смотрели на него и легонько поклонился:
— Ваше высочество, я провожу вас.
— Не стоит, — несколько раздражённо ответил второй принц, немного высокомерно и недоброжелательно глянув на молодого человека.
Когда принц Ли Ху скрылся из виду, госпожа Цинь обратилась к своему сыну:
— Шу-Хуэй-эр, может, нам стоить отправить к князю и княгине Гу сваху с письмом о предложении помолвки с их законной дочерью?
— Матушка, может вам с отцом стоит сначала поговорить с господином и госпожой Гу лично, прежде чем затевать всё это, узнать их мнение? Если мы пошлём к ним сваху с письмом и подарками, это увидит весь город… Ежели они нам откажут, то мы будем выглядеть уязвлёнными.
— Она такая милая, смышлёная и хорошенькая, имеет множество талантов, я боюсь, что мы можем опоздать, — проговорила госпожа поместья Цинь. — Главное, я выяснила, что ты не против, — женщина улыбнулась. — Это будет хорошая сделка.
— Матушка, тебя не пугает её болезнь, о которой напомнил его высочество второй принц Ли Ху? — спросил учёный Цинь, и только сейчас его вдруг посетили невесомые мысли о том, что тогда, во время решения задачи, под плащом скрывался именно он.
— Ну подумаешь, немножко потеряла память и запуталась в реалиях, разум же она не потеряла. Это разные вещи. Как ты сам видишь, Гу Мин Мэй потрясает окружающих своим умом и талантами, — улыбнулась мать, — Нам бы, как семье учёных, очень подошла бы такая девушка. К тому же ещё будет и поддержка князя Гу. Кто посмеет нас после обидеть?
Цинь Шу-Хуэй смущённо улыбнулся, но снова напрягся, вспомнив её спутника, что скрывал плащ.
Карета резко остановилась, впереди распространялся какой-то шум и галдёж.
— Молодая госпожа, путь впереди перекрыт людьми. Тут что-то происходит. Подождать или развернуть повозку, чтобы поехать другим путём? — обратился к Гу Мин Мэй возничий, повернув голову к непрозрачной шторке, что являлась входом в повозку и находилась за его спиной.
Сейчас домой направлялась лишь Мин Мэй вместе со своей личной служанкой Ци Шуй. Брат Фенг Мао ушёл по каким-то своим делам, отправив сестру в поместье Гу. Пока они ехали, Ци Шуй рассказала ей о встрече с матерью, и Ната была за неё очень рада. У Наташи уже появился в голове план, как можно освободить её родственников и объединить их семью.
— Я хочу посмотреть, — произнесла Натали в облике Гу Мэй и поднялась с сиденья.
— Молодая госпожа, — схватила её за руку личная помощница, — незамужней молодой барышне из такой высокостатусной семьи, как ваша, непристало вот так вот показывать себя и своё лицо на улице. На вашей карете есть герб семьи, к которой вы принадлежите.
— Я ещё немножко несовершеннолетняя, — хитро улыбнулась Гу Мэй и легонько щёлкнула указательным пальцем служанку по носу. — Тебе разве самой не интересно, что там происходит? Пойдём, не бойся, я с тобой, — и Мэй-Наталья деловито вышла наружу.
Служанка даже не успела помочь ей спуститься, Ната сошла сама, по уже поставленной возничим к карете лестнице.
На улице народу было не очень много, это было не самое оживлённое людное место в городе. Наташа ездила по ним специально, чтобы приманить на себя маньяков, что хотели её смерти, как они договорились со вторым принцем и отцом. Ей сказали, что люди Ли Бэй Ху будут тайно следить за ней и охранять.
«Да уж, китайцам надо отдать должное — они мастера внезапных появлений и полётов, из-за большого количества знатоков боевых искусств… Словно волшебники какие-то», — подумала она тогда. Но даже здесь сейчас умудрились собраться зеваки.
Посреди улицы амбал с дубинкой и прилично одетый мужчина колотили парня-нищего. Его грязные спутанные волосы, припорошенные дорожной пылью, длиной ниже плеч, частично забранные кое-как на затылке в хвост, были разлохмачены и некоторыми прядями прилипли к лицу; одежда грязная, рваная и в заплатах, похожая на отрепья нищих, которые в основном сразу себе и представляешь; чёрная от грязи ладонь замотана какой-то тряпкой.
То ли подросток, то ли уже молодой человек пытался спрятать грязное и уже разбитое лицо в земле и закрывал голову руками. По кашлю, начавшейся одышке, беспомощности и тому, как нищий схватился за начавший кровоточить бок, ему самому явно было уже не справится с обидчиками, не убежать, и было похоже, что он может не выдержать дальнейших побоев.