Ли Бэй Ху снова рассмеялся:
— Сестрица Мэй-Мэй, смотрю, с некоторых пор ты полюбила подвижные игры и мероприятия.
— Да, вот прям чувствую, что активный отдых — это прям моё, — улыбнулась девушка. — Движение — это жизнь, а жизнь — это и есть движение. Так сказал великий греческий философ Аристотель.
Ли Бэй Ху вытаращил на молодую барышню удивлённые глаза:
— Слышал об этой стране. Значит, у тебя было хорошее образование… Нефритовый камень бесполезен, пока его не обработают; человек ни на что не годен, пока не получит образования, — несколько задумчиво произнёс второй принц.
— Сейчас у меня нет никакого образования, — смешливо вздохнула Мин Мэй: «так, мои два диплома, не плакать, не курить и не расходиться, я не имела про вас ничего плохого, когда говорила это».
— Если ты вспоминаешь высказывания великих людей, значит, образование есть. Полежавший в песке нефрит не станет простым камнем, — улыбнулся Бэй Ху, — Я помогу тебе восстановить утраченные знания, только, пожалуйста, подожди немного. Обязательно придумаю, как это лучше сделать, чтобы всё выглядело прилично.
— Ох уж мне эти правила приличия и обычаи… — опять вздохнула девушка: «Ну почему он настолько нерешительный? Надеюсь, что хотя бы не трусливый».
Неожиданно налетевшая толпа резко толкнула Наташу в спину и она врезалась в объятья Бэй Ху, вцепившись пальцами в одежду молодого человека, чтобы не упасть. Подняв глаза, увидела его лицо очень близко и замерла, пытаясь отвести взгляд, но радужки её, теперь, карих глаз предательски словно магнитом притягивались обратно к лицу второго принца.
Ли Бэй Ху тоже смущённо замер, словно остолбенел, глядя на девушку. Чувствовалось, как его сердце часто забилось в грудной клетке, словно раненая стрелой амура пичужка.
— Что они делают⁈ — возмущённо прошептала одна проходящая женщина другой.
— Ужас. Как неприлично! — таким же надсадным голосом ответила ей собеседница.
— Как они могут? Прямо посреди улицы,… так себя вести, — произнёс ещё кто-то из прохожих.
Наташа в облике Гу Мин Мэй сразу представила себя со стороны и испуганно оттолкнулась от второго принца, к её щекам прилила кровь.
— Прости, сестрица Мэй-эр, — вежливо кивнув, произнёс Бэй Ху. В немного дрожащем голосе молодого человека также слышалось искреннее смущение.
Недалеко от мостика, на котором они повстречались этим вечером, около ступеней, уходящих в воду, была пришвартована лодка, обычного китайского вида с полукруглым куполом-крышей в её в центральной части.
Сзади на корме у весла в соломенной шляпе сидел Яочуан, что сразу довольно низко кивнув молча поприветствовал барышню.
Ли Ху помог Чун Хуа и Мин Мэй перебраться на небольшое плоскодонное судёнышко.
Сюань Гуй Сюй прошла во двор вскормленной её молоком подопечной, но обнаружила, что свет в комнате Гу Мин Мэй не горит, а во дворе лишь Ци Шуй чистит грецкие орехи.
— Мэй-эр уже легла спать⁈ — изумлённо спросила кормилица.
Ци Шуй подскочила с места, и сложив кисти рук на животе, легонько кивнула:
— Да, молодая госпожа уже легла спать.
— Так рано? Раньше Мэй-эр не ложилась в это время, — недоумевающе ответила Сюань Сюй.
— Она очень устала за сегодня: новые для неё теперь люди и большие события, — легонько улыбнувшись, ответила личная служанка молодой барышни.
— Тогда зачем ты шумишь здесь во дворе? — возмутилась кормилица и нянюшка Мин Мэй. — Я зайду, тихонько проведаю её.
Ци Шуй быстро подбежала и встала перед дверями, перегородив женщине путь:
— Госпожа Сюань, барышня отдыхает. Она так тяжело засыпала сегодня, хоть и устала, лучше не тревожить её понапрасну.
— Тогда я тем более должна проведать Мэй-эр, вдруг ей стало плохо, вдруг она, храни её небеса, заболела! — решительно сказала Сюань Сюй. Её посетили сомнения, из-за которых не складывалась картина происходящего. — Почему ты меня не пускаешь? Где Чун Хуа? — гостья решительно обогнула Ци Шуй и распахнула деревянные створки дверей, что наполовину снизу были сплошь деревянными, а в верхней части были сделаны из реек и бумаги.
Личная служанка Гу Мин Мэй виновато опустила голову.
— Где Мэй-эр⁈ Отвечай! Почему ты скрываешь⁈ — возмутилась госпожа Сюань.
— Барышня отправилась прогуляться… Очень надо было… — пролепетала Ци Шуй, — Молодая барышня не виновата, это мы её уговорили!