— Дитя, присядь-ка сюда, — пожилая монаршая особа указала рукой на деревянный пуфик с торца её стола. — Дай мне рассмотреть эту прелесть, что на твоей голове.
— Пустяки, это просто соломенная шляпка, — улыбнулась Мин Мэй, не желая садиться, она не собиралась надолго задерживаться в этом гнетущем месте.
Ли Лун поднял голову и с интересом посмотрел на девушку:
«Снова что-то выдумала, ты смотри, какая неуёмная фантазия появилась».
Ната в облике Гу Мэй сняла с себя головной убор и, вежливо поклонившись, протянула его вдовствующей императрице.
— Как твою голову посетила вдруг такая интересная идея? — сказала та, рассматривая шляпку, она ей явно очень понравилась.
— Хотелось что-то, чтобы голову не напекло, при этом красивое и миленькое, — вежливо улыбнулась Мин Мэй, бросив нервный немного настороженный взгляд на наследного принца.
Тот по-прежнему молча с интересом пристально наблюдал за юной особой, не выражая на лице никаких эмоций.
— Мне тоже такая нужна, — рассмеялась царственная женщина.
— Я бы могла предложить вам её забрать, но этот предмет уже был мной в употреблении, поэтому, если вам нравится, я попрошу сделать свою служанку что-то похожее, но гораздо лучше.
Цзы Лун медленно отпил чай из своей пиалы, не отрывая взгляд от Гу Мин Мэй, в его глазах мелькал интерес и даже задумчивое любопытство.
Наталья пугливо напряглась ещё сильнее, поскольку ей было неизвестно, что творилось в его голове.
— Это похвально. А в учёбе ты также не ленива и усердна? А-Мэй, ты с благодарностью приняла мой дар, и уже начала изучать книги, что я дала тебе? — спросила вдовствующая императрица.
Наташа вспомнила, что Чун Хуа начала ей читать, но там была какая-то совершенная заунывная белиберда и она не могла больше слушать это:
— Вы знаете, что после болезни я не помню символов, поэтому одну из них мне начала читать моя личная служанка, — натянуто улыбнулась Мин Мэй.
Чун Хуа стояла внизу у ступеней и внутри уже кипела от напряжения, казалось, что сейчас уже лопнут зрачки и пар повалит прямо из глаз, ведь молодая госпожа не совсем правильно себя вела в плане речей и поведения! Юная помощница пыталась ей сигнализировать, но молодая барышня на неё не смотрела.
— Хорошее дитя. Тогда процитируй мне то, что уже начала читать, — довольно улыбнулась пожилая женщина, и они с Ли Луном замерли в ожидании, последний поставил чашечку на стол.
«Что⁈ «Процитировать⁈» Паника-паника-паника!» — сердце Наташи забилось чаще, — «Хоспади, вспомнить бы ну хоть что-нибудь из того, что мне прочла Хуа!»
Провидение помогло очень быстро, и девушка смогла поймать бегающую мысль за хвост:
— Эм… из книги Этикета. Женщина должна во всём слушаться своего отца, а после — мужа… Женщина должна придерживаться четырёх правил благочестия и усердно работать над ними: добродетель, нежность, речь и труд… Для всех существуют основополагающие принципы морали. Четыре кардинальных принципа — это стыд, приличие, праведность и честность… И добродетели — это верность, сыновняя почтительность, доброжелательность… честность, справедливость,… гармония и мир…
— Хорошо! Хорошо! — радостно рассмеялась вдовствующая царственная старушка. — Лун-эр, посмотри, какая Гу Мин Мэй талантливая и умная девушка!
Нате не понравился её намекающий тон, с которым она всё это произнесла, стало как-то не по себе, Наташа насторожилась:
«Это ведь не то, о чём я думаю? Похоже, стоит занизить себе проходные баллы и не быть настолько «замечательной»… Мне кажется, или вдовствующая императрица любит старшего внука больше?…»
Но наследный принц никак не отреагировал на эти слова. Оставаясь таким же беспристрастным, молчаливым и спокойным, он кивнул слуге на свою пустую чашу, чтобы тот налил чай.
— А-Мэй, ещё пару напутствий тебе в помощь от меня, — проговорила вдовствующая императрица. — Когда старший что-то подаёт, младший должен принять это обеими руками, в знак уважения, также двумя руками младший должен что-то подавать старшему; Держись немного позади старших, когда гуляешь с ними, а свою чашу держи всегда немного ниже, чем у них.
— Посмотри-ка: всё слаженно в теле крысином. Ты не знаешь обряда и не славен ты чином. Коль ни чина нет у тебя, ни обряда, разве ранняя смерть для тебя — не награда? — спокойно, с поволокой надменности, вдруг произнёс Ли Цзы Лун.