Наташе всё окружающие пространство было интересным. Девушки подбегали к различным лоткам, и Мин Мэй с восторгом и восхищением любовалась разложенной на столах продукцией, пробовала различные лакомства, рассматривала украшения и игрушки.
— Госпожа, мы уже накупили множество вкусняшек, куда нам ещё? — смеялась Чун Хуа.
— Если будет много закусок, то дома угостим работников, — ответила, улыбнувшись, Мин Мэй.
— Слуг, — поправила её личная помощница.
Девушка уже угостила едой тех охранников, что ходили за ней и попросила их не идти к ней так близко. Потому что некоторые люди и торговцы её из-за этого шугались. Знала бы она, что шугаются её саму, а не из-за охраны, зная былую взбалмошность и чрезмерную суровость Мин Мэй.
Чун Хуа удивилась:
— Молодая госпожа, вы стали такой щедрой!
«Вообще-то, я такая была», — подумала уязвленная Наташа.
— Госпожа, пойдёмте вон туда, поедим варёной кукурузы, — радостно воскликнула личная служанка.
«Обычная варёная кукуруза, которую у нас и так везде едят», — подумала Ната, с удовольствием откусывая зёрнышки от початка.
— А где здесь подают вкусные жареные рёбрышки или курочку? — Мин Мэй внимательно и с любопытством озиралась по сторонам.
— Госпожа, вы раньше этого не ели, но я знаю одно замечательное местечко, — ответила, улыбнувшись, Чун Хуа и прошептала на ухо девушке:
— Только ешьте, пожалуйста, палочками, а не руками, как в прошлый раз.
— Как их можно есть палочками, это же неудобно? — вздохнула Мэй.
Юная служанка, смеясь с доброй иронией, покосилась на госпожу.
— О, смотри, там уличные артисты и рассказчик! — Мин Мэй указала в сторону, откуда доносились соответствующие звуки и музыка. — Там должно быть очень интересно.
— Побежали, посмотрим, госпожа! — радостно воскликнула Чун Хуа.
Рассказчик нараспев и с воодушевлением рассказывал романтическую историю, а двое артистов, мужчина и женщина в масках, смешно кривлялись и с гротеском изображали услышанное.
Мин Мэй торопливо пролезла через толпу вперёд и с восхищением смеялась. Чун Хуа, что стояла рядом, вторила хозяйке. Охранники, которые пошли с девушками, не стали пробираться за молодой госпожой вглубь, а остались недалеко, ожидая, пока хозяйка пойдёт дальше.
Неожиданно Гу Мин Мэй почувствовала, как с её пояса сорвали мешочек с деньгами. Это был такой же подросток, только юноша.
Наташа бросилась за ним:
— А ну стой, гадёныш! Быстро верни мой кошелёк! Я тебя видела, говнюк!
Чун Хуа удивлённо посмотрела на молодую хозяйку и бросилась следом:
«Откуда молодая госпожа знает такие слова?! Не знала, что в её голове есть такое…», — подумала она.
— А ну стой, малолетний преступник! Я тебе глаза на жопу натяну, урод! — кричала новоиспечённая Гу Мин Мэй, несясь по маленьким кривым улочкам, не отставая от карманника.
Один из благородных молодых людей, что проезжал на коне мимо, присмотревшись к девушке, удивился. После пустил коня следом.
— Госпожа! Госпожа! Оставьте его! — кричала, устремившись вслед, юная личная служанка. — Пускай! Забудьте про кошелёк. Это может быть опасно.
Озверевшая Наташа в облике Мин Мэй нагнала-таки подростка, и схватив его, повалилась вместе с ним на землю. Тяжело дыша, девушка поднялась, крепко держа за шкирку вора:
— Ах ты, паскудник мелкий!
Подбежавшая вовремя Чун Хуа помогла молодой госпоже.
— Да ты, судя по всему, не старше меня. Отпусти, зараза! — провопил подросток, пытаясь вырваться.
— Ты хоть знаешь, с кем ты говоришь?! — возмутилась личная служанка Мин Мэй.
Девушки скрутили мальчишку и колотили.
— Отдай кошелёк, гад! Ты что, не знаешь, что воровать это плохо?! Тебя дома родители этому не учили, паскудник?! — вопила гневно Ната, ощупывая через одежду грудь юнца, поняв, что он, скорее всего, спрятал искомое за пазухой. — Надо работать, а не воровать! Я тебе задницу надеру, сволочь!
— Это ведь неприлично, щупать таким наглым образом меня у всех на виду! — вопил он.
Мин Мэй, наконец, достала свой кошель с монетами.
— Сумасшедшая придурковатая девка! Будь проклят тот день, когда я потянулся за твоими деньгами, — выругался преступник, и вырвавшись из захвата, убежал.
— Молодая госпожа, я не знала, что вы знаете такие слова, — поражённо проговорила Чун Хуа