Забыть о Нем теперь не в силах. Все в Нем… в чреву твоя судьба! Уж покориться тот не в силах, кто принял град через себя. Всегда борьба внутри, не где-то, всегда порыв и вечный зов – бежать туда и рваться с криком: «Души… победа, иль ничто!» Мой Петербург, мой город нежный… Ты защищал меня всегда, когда весну и лучик солнца затмила горькая луна.
Твои волнения в заливе, твои дожди и серость дней, и сумасбродство, и молитвы… болотистых бывалых дней.
Ты – это миг в последней капле, ты – это сон, закрыв глаза, ты – это призрачность и явность, ты – грез улыбка и слеза…
Часть 3. Тихо капля стекает
Тихо капля стекает. Ночь во тьме исчезает. Ветер вьюгу смиряет – лишь сова не смолкает. Город дремлет и стынет. Город бредит в неволе. Поглощает и тихо вновь ведет за собою.
Пеший сонновлекомый ненавистной дорогой – подбирается чаще легкий сноб, недотрога. Слышен шум за кормою. Нежный шелест, и чаще грозный вид пред тобою вновь легенду слагает. Кто ж ты, милый привратник, незабвенный ваятель? Сотворил ты изгибы, желтизной разукрасил. За печатью хранимый, за плитой и волною, статный всадник, гонимый, миротворец придворный. Тихо капля стекает. Звезды темень пугают. Ночь сову забавляет – лишь мой всадник ваяет…
Часть 4. Слышишь, ветер шумит за окном
Слышишь, ветер шумит за окном, разгоняя тоску и печаль. Видишь, ветка шевелится вновь, размывая затерянный взгляд. Топчет шаг водяные листы, притупляя мечты. Слышишь, вновь раздаются гласа – я и ты…
Сон окутал теплом тишину – сон пустой. Видишь тень у себя за стеклом – Боже мой… Льдины падают с крыш – слез стена. Город падает, чтобы вздохнуть: твой и я.
Жезл бросили в пруд – тянет вязь. Ты вновь снова заснул, не боясь. Помутнела вода, как слова. И слетела молва, миг тая. Серый, призрачный мир обуял. Свет во тьме, притворясь, исчезал. Город тихой волной унесло. И остался лишь круг, круг земной.
Часть 5. Что вижу я в тебе, мой милый Петербург?
Что вижу я в тебе, мой милый Петербург? В тебе я родилась и выросла так скоро. Люблю тебя я вновь чрез призрачную дверь,
вновь вижу я лучи от куполов Собора.
В тебе мечта моя, сокрытая годами. В тебе мой дух любви и скорбь моя по ней. Теперь и на века я вижу твои грани,
когда ты лишь ступил и растопил ту дверь. Что слышно в тишине твоих дворов-колодцов, что там, в листве садов и капель от дождей?.. Сокрылась там слеза в тех молчаливых водах,
крик чаек прерывать не смел чужой, не смел. Сквозь ошалевший сон я не сомкнула очи, мостов и фонарей, безмолвных до утра. Я шлейф твоих духов от бьющий в камень россыпь
переплету в душе фонтановых затей. Как грозен был твой вид в те дни порабощенья, в те дни моей хандры и своенравных дум. В тех своевольных жилах бредит на мгновенье
пытливый едкий ум, желтополосный вал. В дали, в тумане, в дождь, как горы над пучиной, возвышены дома и сотни тысяч глаз погребены тобой… – ты прикрываешь лапой
изысканных манер твой благородный нрав.
…but you always hope for a run of good luck.
Ты одинок среди людей
Ты одинок среди людей… слезинки вьются по ладоням. Пути плетутся вдоль страстей с тяжелой ношею от боли. Вкушать плоды мечты привольной иль сожалеть о том, о чем? Даны ведь заповеди Богом – последуй сердцем за огнем.
Прозрачен взгляд
Прозрачен взгляд, немые губы – чертенок пишет апогей. Гонимый разумом тревоги, скрывает взгляд свой каждый день. Он строчит мыслимые грезы, бежит по горизонту тьмы. В сетях запутывает ноги и вдаль бежит, стремглав бежит.
Он совершенен и ничтожен. Он прыток и ленив, спустя сидит, ревет, потом хохочет, – и пуще прежнего дитя!
Сомкнуты ресницы
Сомкнуты ресницы. Падает слеза. Ветер развевает капельки дождя. Струйки побежали и коснулись губ, нежных и безвинных, как сама любовь…
Истерия века
Истерия века, обретши плоть, поймала разум и инстинкты – взорвала душу, исчезла скорбь, поникли ветхие побеги.
В разврате задохнулась ложь, прильнув к покорным сумасбродам, разгульно поглощала вой в тисках у тленной, злой свободы. Простить скорбящих и усопших – судьба в поруки нам дала. Быть ближе, благородней сердцем с разумным разумом добра. Искать пределы горизонта, улыбкой покорить печаль, влекомой ленью и хандрою, ладони кверху вновь поднять.
Простить себя ценою жизни. Простить любя, гоня тоску. Простить и позабыть навеки, что должно прежде, чем хочу. Сердца, снующие повсюду, и души грешные порой, вы забываете, что чудо – внутри рождается собой!