что ждет тебя и видит вдали пустую гладь.
Ты недовольным не был, а был ли ты когда-то? И был ли ты так предан, как та скупая грусть, что затаилась в сердце, что затаилась близко
с той гробовой доскою, что притаилась. Вспять. Не одиноко в горе, не одиноко в счастье, мне некогда замолвить о грусти в сердце вскользь – я очутилась близко с тобой на той вершине,
замысловатой скорбью прикрыли небеса. Прости меня, любимый, – я не забуду сон мой, я не забуду лица, что подарил ты мне. Верна была тогда я, верна была тобою, заворожив
смятенье, я в темень отошла.
Прильни ко мне душою, прильни и дай мне волю увидеть снова сердце твое… лишь без тебя. А может, вновь сокроешь в своих руках
безгрешных меня и мы волною уйдем за те века.
Не перестав грустить о нем
Не перестав грустить о нем, ты ждешь его сквозь дни и ночи. Через года и ветры в зной слеза съедает едко очи.
Холодный шум из-подо льда, поранил сердце толстый мрамор. Толпа бросает колкий лед и пламень, пламень – жаркий, жаркий. Течет река в душе пустынной, река обмана и стыда. Твоя ладонь в моей ладони, как те слова, слова тепла.
Я помню все – и каплю в море, слова любви, слова мольбы. Ушли слова твои под камень, ушли слова твои и ты. Как много тех, кто любит ныне тебя, и даже если нет твоей улыбки, нежность – было… твоей души ведь рядом нет!
Нужна ль была вся эта жалость, чтоб сделать больно и уйти. Люблю – хоть это все ж осталось, люблю – хоть и не ты… Река забвения несется, а я другая или та, что в сердце сохранила жалость к тому, кто не любил, как я!
Рождественская ночь
Рождественская ночь в мохнатых ветках леса, средь тишину дыша, шевелит ветер ель. Шагают звезды, словно кисть поэта, к истории
вертепа древний путь. Пушистый снег ложится наземь густо, над озером повис туман теней. И, голову склонив на плечи сонно, вдыхаешь сказку сотни-сотни дней.
Убежать от любви скупой
Убежать от любви скупой. Утонуть в предрассудках и страхах? Одиноко пуститься дышать? Сердце жмет от холодной невзгоды. Где же мысли, мои скакуны? Обветшалой, усталой походкой ходят мцыри по краю хандры. Приземляются тени прискорбно.
Как дышать в темноте между стен? В слепоте выдыхать ту свободу, что затмила безумную лень, что сгубила несносную вьюгу. Белый снег лег пушистою мглой на тропинку мою между сосен. Я бежала по ней и бегу. И теперь не бреду одиноко.
Нежной поступью падал нам снег, согревая сердечко и душу. Ты улыбкой согрей мою тень, ускользающей лисьей походкой.
Я прильнула к тебе между рук, между душ оказалась тревога, растворилась как старая дверь, запустив жаркий луч с небоскреба. И на талии дремлет рука, шепот ласковый, нежный и верный. Заблудившись, душа и душа, переплетшись, забылись навеки.
Луч мой! Солнце и Небо, Ветра! Защитите меня от невзгоды. Приведите нас в рай алтаря, закрепите и сердце, и руки.
Мы поднимем тот сплав, что легко вдруг опустит тяжелые грузы. Будут вновь улыбаться глаза тех, кто дорог, желанен, кто любит!
О люди!
О люди, как же вы жестоки, как долог век бесчестных душ! Добра порыв так схож с разлукой. Лишь время – горечь и упрек!
О люди! Люди, что ж вы натворили в пучине слабости и ветреных затей? Как горько на душе в обиде на мгновенье. Тяжел огонь в груди,
пустыня выжгла дождь.
Ах, если бы найти источник вдохновенья, черпать, не зная сил, вкушать и познавать ту тайну бытия, что спрятана за грифом создания
Творцом Вселенной и тебя.
О, если бы ты знал, что значит одиноко брести, не зная цель, брести, забыв себя, – и слезы на глазах, ах, как же жалит сердце – обиды
едкий стон мне не дает понять. Я жить хочу, пылать, не думав, не гадая, где спрятался обман, а где сокрыта ложь. Я человек, хоть, может, и обманчив. Но верю я в любовь,
что сбережет меня.
Закрой мое плечо, закрой и от невзгоды, закрой и сердце спрячь от горечи утрат. Я не хочу мечтать, чтоб утонуть в желаньях, я дверь хочу
открыть в мечту, где ты и я.
Ты дорог мне, постой! Ты дорог и ничтожен. Я не хочу терять и сохранять ту ложь. Безумствуют часы, и стрелки лгут бесспорно…
но вспять пустое, вспять – я не готова ждать!
Где сердце, где душа… в мечтах лелеет голос. Устала… как в бреду последние слова. Ты пренебрег душой, что вновь горит, пылая.
Ну что ж, порой бывает так, и мне ль того не знать.
О люди, люди с брошенной любовью – зачем Вам эта ложь больных чужих сердец? А что мешает вам быть искренними в сердце
и лепестками роз усыпать разум всласть? Однако ж мир в огне ускоренно сгорает, бросает глухо тень на обнаженный стан – бутон цветка раскрыт, он чистый и прекрасный, обвить