— Ну и что это за такой срочный разговор?
Вздрагиваю, когда слышу голос брата.
— Пойдем куда-нибудь и я тебе кое-что расскажу, — встав, предлагаю я, — может, зайдем в какую-нибудь кафешку?
— Пошли в KFS?
— Пошли, — соглашаюсь я, и мы двинулись прочь со двора.
— Ну рассказывай, я тебя слушаю, — внимательно всматриваясь в мое лицо, говорит Костя, — А то прям заинтриговала меня.
— Помнишь, ты говорил мне, что когда ты с парнями, можно так сказать, разукрасили его машину, он говорил тебе о какой-то безопасности?
— Мы что, опять будем разговаривать про него?
— Просто ответь! — перебила я.
— Ну да, было дело, а что? Это что-то меняет?
— Меняет!
— И что же, позволь узнать?
— Он бросил меня, потому ему угрожали мной. Если бы он этого не сделал, я могла бы оказаться в больнице, — ломаным голосом говорю я, на что брат хмыкает.
— А какая разница? Знала ты об этом или нет. Бросил бы он тебя или нет, все равно исход был один — ты попала в больницу. И я ему этого не прощу!
— Да боже! Разве ты не понимаешь эту разницу?!
— Нет! Он кинул тебя, обманул и навешал на уши лапши!
— Костя! На его глаза убили человека! — не выдержала я, и он наконец-то утихомирил свой эмоциональный пыл и, остановившись, внимательно посмотрел на меня.
— В каком это смысле?
До KFS мы так и не дошли. Остановились на аллее и, присев на свободную лавочку, я рассказала ему все. Поделилась всеми эмоциями. Вывалила всю информацию.
— Жесть… — протянуто вздохнул Костя и точно так же схватился за голову, — И что ты собираешься делать? Ждать окончания его контракта, чтобы безопасно поговорить?
— Я не знаю… — обреченно вздыхаю я. — Ждать ещё полмесяца я не собираюсь. Мне кажется, ни я, ни он — просто не выдержим. Но и разговаривать тоже опасно.
— А если обратиться в полицию?
— Не думаю что все так просто, — покачав головой, отвечаю я.
— Зачем нужно обращаться в полицию? — выйдя из-за наших спин, спрашивает незнакомая мне девушка.
— Ксюша? — удивился брат, по-видимому он её знал.
— Я просто шла с художественной школы и, услышав твой голос, решила подойти. Не переживайте, весь разговор не слышала, лишь обрывок с полицией, — пояснила русоволосая девушка, — Только не говори мне, что ты опять куда-то вляпался!
— Опять? — переведя непонимающий взгляд на брата, спрашиваю я.
— Ничего серьезного, — вскинув руки, тут же запаниковал он, — Честно!
— Я не поняла, что это такое «ничего серьезного» вдруг стало связано с полицией?
— Тебе не кажется, что сейчас у нас есть куда более важная тема? — переводя стрелки, говорил Костя, пока рядом хихикала его девушка.
— Если это не слишком личное, может, поделитесь и я смогу чем-нибудь помочь? — предложила Ксюша.
Мы переглянулись с братом, и он постепенно рассказал всю истории своей девушки.
— В принципе, не вижу никакой сложности. Я могу попросить папу и его лучшего друга заглянуть к этому парню в гости, — пожав плечами, отвечает она.
— В смысле?
— Ах, да! Ты же не в курсе. Моя отец — один из хороших адвокатов, а его лучший друг — судья. Я могу поговорить с ним вечером, и… тогда вы сможете полностью вытащить своего друга из задницы.
— Тогда свяжемся с тобой вечером, хорошо? — спрашиваю я.
— Договорились…
Глава 25. Михаил Раймис
Беспокойный сон. Сердце в груди бешено колотится, пытаясь вырваться наружу из своей прочной и тесной костяной клетки, но любые попытки сделать это заранее обречены на провал…
Мне снова приснился Пашка. Снова этот ужасный кошмар…
Всё было почти так же, как и всегда, но на этот раз вид у парня был ещё более кровавее и сама мрачная атмосфера, царившая там и наводившая на нешуточные мысли, вводила меня в липкий страх и серое уныние.
Головой я понимаю, что ни в чём не виноват, что я ничего не сделал и помочь ему было просто не в моих силах, однако сердце всё время упорно продолжает верить и настаивать на том, что говорит фантомный Ивлев в моих снах: «Это ты во всём виноват! Это из-за тебя всё произошло. Если бы не ты, Филин бы не сделал этого… Глеб — всего лишь пешка, когда главное звено — ты…».
И что-то так упорно не желает отпускать мои мысли, что-то так отчаянно пытается привлечь моё внимание, отчего невольно мне кажется, будто бы я что-то упускаю из виду и эти кошмары — всего-навсего лишь своеобразный способ о чём-то мне сказать, донести… Но я тут же отбрасываю от себя эту бредовую идею.