Таверна такому маленькому поселению ни к чему, потому пришлось проситься на постой к местным жителям.
Мы остановились у старосты, согласившегося приютить троих людей за несколько монет и небольшую помощь. Его жена — высокая и худая женщина — предложила баню и ужин, и мы не отказались. С удовольствием смыв с себя пыль долгой дороги и простирнув одежду, мы вернулись в дом. Брисса улыбалась, и едва ли не впервые за последнее время поужинала с аппетитом.
После, пристроившись на лавочке, я принялась расчесывать волосы, не слушая щебет двух дочерей старосты и Бриссы. Темноволосые и темноглазые сестры четырнадцати и пятнадцати лет с интересом встретили нас — нечасто в деревню заглядывали путешественники. Задорный смех и шепот девушек привлек мое внимание, и я прислушалась. Обе старостины дочери стояли у окна, завешанного бычьим пузырем — во дворе колол дрова Дэмиор.
Несмотря на вечернюю прохладу, проводник сбросил рубашку и куртку, и работал в свете масляного фонаря. Руки бугрились мышцами, и каждый взмах топора девушки встречали восхищенными возгласами. Не так уж много в деревне молодых мужчин, и любой заезжий становился предметом девичьих грез.
Дэмиор расколол полено, отбросив половинки в кучу, и смахнув с лица черную прядь, то и дело падающую на лицо, потянулся за новым. Поймав понимающий взгляд Бриссы, я смутилась и отошла от окна. Не став дожидаться остальных, свернулась клубочком на выделенной мне лавке. Подумаешь! Я вовсе и не хотела глазеть, как девчонки, лишь посмотрела, почему они смеются.
Раздражение, рвущееся наружу, и восторженная болтовня рядом еще долго не давали мне уснуть.
Глава 8
Меня разбудили громкие крики, и я, не успев сообразить, что же именно случилось, оказалась на полу. Поглаживая ушибленный бок и досадуя на собственную неуклюжесть, я протерла глаза, не понимая, что происходит.
— Пошевеливайтесь! — рявкнула хозяйка дома, в котором мы остановились на ночь. Сейчас она нисколько не напоминала ту добродушную крестьянку, что угощала нас ужином. Горящие глаза и всколоченные волосы пугали.
Я поднялась, силясь сообразить, что случилось. В комнате горела всего одна свеча, а окна смотрели темными провалами. С улицы слышались чьи-то крики, и невольно стало жутко. Брисса, проснувшись, испуганно посмотрела на меня, но я лишь пожала плечами.
— Живо во двор! — хозяйка потрясла ухватом для печи, и ее взгляд красноречиво говорил о том, что нужно поторапливаться.
Выйдя из дома, мы под конвоем крестьянки отправились к площади — центральному месту всей деревни. Здесь, казалось, собралось все ее население — воздух гудел от разговоров, плача и выкриков. Чернильную темноту разбавляли лишь редкие пятна зажженных факелов, что держали в руках селяне. Небо темным шатром накрыло деревню — луна, скрытая облаками, не дарила света.
Провожаемые ненавидящими взглядами, мы прошли вперед, и вскоре нас окружили. Я обняла себя за плечи, дрожа от страха и холода. Лица людей были искажены злостью, казалось, вот-вот в нас полетят тычки и затрещины. Ночная рубашка не грела тело, а босые ноги — обуться нам не дали — колола изморось, покрывшая траву. Здесь же обнаружились и другие люди из нашего обоза — несколько мужчин и женщин, держащих на руках плачущих детей. Дэмиора среди них не было, и мы с Бриссой остановились.
— Что случилось? — спросила я у стоящей неподалеку Марри, пятилетний сын которой жался к ее ногам, в ужасе взирая на все происходящее.
— Не знаю! Нас разбудили и привели сюда! А Трэя, моего мужа, связали!
— Нас тоже выгнали из постелей, — оглядевшись, я попыталась взглядом найти Дэмиора.
Впереди появился новый человек, держащий в руках факел, отбрасывающий на его лицо зловещие оранжевые тени. Я узнала старосту деревни, в доме которого мы остановились.
— Мы встретили вас добром: разделили с вами ужин, дали кров, а чем вы отплатили нам? Вы убили нашего ребенка!
Что? Я вытаращила глаза, не веря своим ушам.
— Кто из вас смог совершить такое?! У кого поднялась рука на пятилетнего мальчика! — В стороне рыдала женщина, расцарапывая себе лицо. — Вы укрываете нелюдя?!
Я пошатнулась. Не понимаю! Неужели был убит ребенок? Мое тело била мелкая дрожь, а от нереальности происходящего в глазах потемнело.
— Вы можете объяснить, что случилось? Вы согнали нас сюда и, не дав даже одеться, угрожаете нам! — вперед вышел Вамс — главный в нашем обозе. Рядом с ним показался Дэмиор, и сердце екнуло. Его руки были связаны за спиной, а на лице наливался синяк, заметный даже в свете факела.