— Ну, что ж, этого мы и ожидали, — сказал Дэмиор, поднявшись с кресла. — Ты не передумала остаться здесь и дождаться родов?
Брисса с посеревшим лицом качнула головой, неосознанно прижав руки к животу, словно защищая неродившегося малыша. Маила приобняла ее за плечи и шепнула что-то ободряющее.
Проводник сочувственно взглянул на фандрийку:
— Мы найдем обоз, возможно, вооруженный. Начинает темнеть, скоро начнется праздник. Ты же хотела увидеть его?
Брисса, начавшая было плакать, с недоверием посмотрела на Дэмиора — на ее ресницах блестели горошины слез, а в глазах застыла надежда.
Я улыбнулась, радуясь находчивости мужчины — теперь фандрийка точно на время отставит слезы.
Едва проводник вышел из дома — ему нужно было закончить с крышей, Маила развила бурную деятельность, пообещав лично подготовить нас к празднику. Я вытащила свое единственное нарядное платье, доставшееся от мамы. Сейчас оно не показалось мне привлекательным: ткань, когда-то бывшая зеленой, выцвела до невразумительного оттенка и потеряла форму. Отгладив лиф и подол, я оделась, стараясь не смотреть в маленькое зеркало на комоде. Стоило мне закончить и переплести волосы, как на пороге комнаты появилась Брисса.
— Орис, куда ты запропастилась?! Маила нашла нам пару шикарных платьев!
Хозяйка вошла, неся разноцветный ворох одежды, и окинула меня оценивающим взглядом.
— Думаю, сегодня ты можешь надеть один из нарядов моих дочерей.
Пока я ошарашенно размышляла, Брисса облачилась в роскошное платье голубого цвета: лиф украшало изысканное кружево, а подол — замысловатая вышивка. Покружившись, фандрийка осталась довольна — сборки на талии скрывали округлившийся живот.
— Спасибо-спасибо! — она расцеловала улыбающуюся хозяйку и вновь закружилась.
— А ты, Орис? — спросила Маила, и Брисса выжидающе уставилась на меня.
Я замялась. Мне очень хотелось примерить новый наряд, но не будет ли это неуважением к памяти мамы? Решившись, я все же подошла к кровати, на которой были разложены два платья. Одно из них, красное, обладало пышным подолом и обильным кружевом, второе же — темно-фиолетовое — было скромнее.
Именно его я и надела, замерев на мгновение от прикосновения шелковой ткани к телу.
— А разве в этом не будет холодно? — спохватилась я, почувствовав, как подол обвился вокруг моих ног.
— В ночь Кхиры жгут высокие костры, а жар танца не даст замерзнуть, — улыбнулась Маила. — Ты чудесно выглядишь.
Робея, я подошла к маленькому зеркалу, силясь разглядеть себя. Платье туго обтягивало фигуру: рукава из органзы заканчивались фонариками, а на плечах красовались кокетливые разрезы, чуть оголяя кожу. В невысоком вырезе покоился мой медальон, гармонирующий с серебристой вышивкой по краю подола и лифу. Я несмело улыбнулась своему отражению, не узнавая девушку напротив.
— А косу следует расплести. Никаких ограничений в эту ночь! — Маила сдернула ленту, и волосы рассыпались по плечам, радуясь редкой свободе.
— Ты настоящая красотка! — воскликнула Брисса и шепнула, — Дэмиор не устоит!
Шикнув на нее, я погрозила ей пальцем, постаравшись не покраснеть. Маила осталась довольна делом своих рук и улыбалась.
— Расскажите побольше о празднике, — попросила Брисса, занявшись своими светлыми кудряшками — локоны вовсе не хотели образовывать милые завитушки, топорщась во все стороны.
— Вы все увидите сами, — засмеялась Маила. — Потерпите еще немного.
— Вы готовы? — постучав, в комнату заглянул Дэмиор. — Я уже нанял извозчика.
Брисса в последний раз прошлась гребнем по волосам и соскочила с места.
— Конечно!
Я накинула плащ и поблагодарила Маилу.
— Развлекайтесь, детки. Я уйду к подруге на соседней улице, так что возьмите с собой ключ, — обратившись к Дэмиору, она добавила. — Только не задерживайтесь допоздна. Могут начаться беспорядки.
У дома нас ждала карета, и я почувствовала волнение. Проводник подал мне руку, помогая взойти на ступеньку, и задержался взглядом на мне. Шерстяной плащ скрывал мой наряд, но я порадовалась, что надела именно это платье.
Праздник, царящий в центре города, превзошел все мои ожидания! В наступающих сумерках нарядные девушки и парни кружили между шатров и музыкантов. То тут, то там были устроены кострища: языки пламени взвивались высоко вверх, обдавая жаром всех проходящих мимо. Рядом стояли смотрители, призванные наблюдать за огнем. Музыка, смех и разговоры людей — все эти звуки доносились сквозь стенки кареты, просачивались через кожу и разгоняли кровь, заставляя сердце биться быстрее. Тонкие волоски на коже встали дыбом, а по спине поползли мурашки. Карета остановилась, и мы влились в пульсирующую толпу. Спрыгнув со ступенек кареты, я глубоко вдохнула воздух — хмельной и влажный — и окунулась в праздничную круговерть.