– Ты есть будешь? Кофе, чай?
– Нет, я же не ем по утрам. Как ты умудряешься, и на пробежку ходить, и душ принимать, и завтрак готовить? Меня еле-еле хватает только глаза открыть, проверить ленту в соцсети и почистить директ, – отвечает брат, падая на стул и вглядываясь в бутерброд с ветчиной. – Хотя, наверное, все-таки съем это божественное блюдо. – Он забирает один бутерброд с тарелки. – Хант, как тебе удается приготовить такую вкуснятину всего из трех ингредиентов? – с довольным видом пережевывает еду.
– Приму за комплимент, Тео, – сажусь напротив него и приступаю к пище. – Как дела в универе? Готов к сессии?
– Обижаешь. Все шпоры готовы и надежно спрятаны под подошвой моих кроссовок, – усмехается он, запивая еду стаканом воды.
– А если серьезно? – приподнимаю брови.
Тео хоть и кажется легкомысленным, но он далеко не глупый парень. Он очень сообразительный и с головой на плечах, но выбить из нее всю дурь – задача не из легких.
– Если серьезно, Хант, то готов конечно. Ты думаешь, я просто так торчу в библиотеке после занятий?
– Ну, я думал, потому что тебе нравится работающая там библиотекарша.
– Хант, ты сейчас про мисс «Не дам никому, кроме Хардина Скотта»7? – с издевкой спрашивает Тео.
– Это кто? – нахмурившись, интересуюсь.
– Да есть один придурок, которого хочет большая половина Америки, но он достался одной-единственной Тессе Янг, – засмотревшись в одну точку, объясняет брат.
Я не понимаю, что за ерунду он несет, и кто эти люди. Я знаю, что наш Тео давно влюблен в девушку, которая после учебы подрабатывает в библиотеке. Сначала раз пятнадцать пытался позвать ее на свидание, но всегда получал отрицательный ответ с ее стороны.
Однажды вернулся оттуда с ссадиной на губе, объяснив это тем, что хотел ее поцеловать, за что она укусила его. Даже фамилия не помогла ему заполучить сердце Фелиции Льюис. Хотя Тео – тот еще красавчик, за ним выстраиваются в очередь женская половина университета, моментами кажется, что даже пол Лос-Анджелеса. Но он запал на эту девчонку и не может никак вытащить ее из головы.
«Кто бы говорил, Хантер. Ты тоже не можешь избавить голову от мыслей об одной девушке».
– Всем привет, – с уставшим, пост-алкогольным видом на кухню входит Мэддокс, касаясь пальцами висков, и сразу же направляется к кулеру с водой.
– Ночь прошла не без приключений? – спрашиваю брата.
– Не начинай, Хант. Голова и без того дико раскалывается, – нахмурившись, отвечает Мэд.
– Когда ты уже остановишься? – спрашивает Тео. – Я не шучу, если ты еще раз решишь завалиться в три часа ночи в мою комнату, чтобы сплавить девушку, которая тебе надоела своими рассказами о походах в салон красоты, где ей неудачно сделали окрашивание, – говорит Тео, заставляя меня удивленно посмотреть на него. – Что? Это она мне рассказала, – объясняет мне и поворачивается обратно к Мэду. – И попросишь меня развлекать ее, пока сам будешь отсыпаться в своей студии, я поставлю сенсорный замок на дверь, чтобы ты больше никогда не смог туда войти.
– Это плата за смену моего имиджа, – выставляет указательный палец в сторону Тео и залпом выпивает воду из стакана.
– Это в последний раз, Мэд. Я вообще-то по ночам спать хочу.
– Ой, знаю, как ты спишь ночами, – с ухмылкой произносит Мэд. – Моя комната, если что, находится по соседству с твоей, так что я прекрасно слышу твои музыкальные «сны». Собственно, по этой причине я и торчу в студии, – дополняет Мэд.
– Так, все, хватит, – встреваю в их ежедневную перепалку. – Мэд, ты начал работать над своим проектом? – решаю сменить тему.
– Еще нет. Муза покинула меня, поэтому я усердно ищу ее…
– Не в тех местах ищешь, – перебивает его Тео. – Ты уверен, что Муза будет находиться в клубе Ханта?
– А вдруг, – пожав плечами, отвечает Мэддокс.
Мэддокс возбуждается от эстетики, особенно от эстетики женского тела. Он – художник до мозга костей, хотя по его внешнему виду сейчас так не скажешь. Он больше похож на отсидевшего за убийство человека, преступника. Тем не менее это не мешает ему быть полностью растворенным в своем творчестве.
Но в последние три месяца, после тяжелого разрыва с девушкой, которую он застукал стонущей под своим научным руководителем, он испытывает творческое воздержание. Поэтому практически каждую ночь напивается до состояния «я не помню, что было вчера», оправдывая это тем, что он отчаянно ищет что-то высшего сорта, чтобы вернуть себе чувство эйфории от своего дела, но не находит его и отключается от мира таким образом.