Джонатан поднимался по лестнице своего прелестного дома в районе старого порта. На последнем этаже находилась мастерская со стеклянным потолком, где работала его подруга Анна Уолтон. Они познакомились на вернисаже. Фонд, основанный местной богачкой, коллекционирующей живопись, устроил выставку картин Анны. Рассматривая развешанные в галерее полотна, Джонатан подумал, что все они напитаны природным изяществом автора. Стиль, в котором работала Анна, напоминал стиль столетия, который Джонатан изучал как эксперт-профессионал. Джонатан нашел пейзажи Анны весьма проникновенными и не преминул сообщить ей об этом в самых изысканных выражениях. Молодая дебютантка была потрясена оценкой столь уважаемого профессионала, и они стали неразлучны, а весной поселились в выбранном Анной доме. Большую часть времени она проводила в мастерской под стеклянным фонарем. На рассвете солнце заливало комнату, создавая волшебную атмосферу. Пол, от белой кирпичной стены до высоких окон, был застелен светлой широкой паркетной доской. Отрываясь ненадолго от мольберта, Анна курила, присев на деревянный подоконник, и любовалась заливом. В любую погоду она поднимала раму и наслаждалась сладким дымом и соленым ароматом водяных брызг.
«Ягуар» Питера остановился у подъезда.
– Кажется, приехал твой друг, – сказала Анна, услышав за спиной шаги Джонатана.
Он подошел, обнял ее, потерся щекой о шею и поцеловал. Она вздрогнула.
– Не заставляй Питера ждать!
Джонатан не отреагировал. Его рука, скользнув под воротник легкого платья, коснулась груди Анны. С улицы донеслись нетерпеливые гудки, и она с веселым смехом оттолкнула его.
– Твой шафер – надоеда. Отправляйся на свою конференцию – чем скорей уедешь, тем скорей вернешься.
Джонатан еще раз поцеловал ее и начал пятиться к двери. Анна снова закурила. Питер махнул ей рукой, и машина рванула с места. Анна со вздохом перевела взгляд на старую гавань, куда когда-то причаливали корабли с переселенцами.
– Почему ты никуда не можешь прийти в назначенное время? – спросил Питер.
– Кем назначенное? Тобой?
– Да не мной, а, к примеру, авиакомпанией. Люди встречаются за обедом или за ужином – и не опаздывают, потому что смотрят на часы. Ах да, забыл, ты не носишь часов.
– Ты – невольник времени, а я боец сопротивления.
– А известно ли тебе, что даже твой мозгоправ на сеансах пропускает мимо ушей подобную чушь? Пока ты изливаешь душу, он прикидывает, сможет или нет купить на деньги от сеансов машину своей мечты, и какую – в версии «купе» или «кабриолет».
– Я не хожу на сеансы!
– Может, стоит попробовать? Как ты, кстати, себя чувствуешь?
– Отстань… Лучше объясни, с чего ты так развеселился?
– Читал раздел «Искусство и культура» в «Бостон глоб»?
– Нет, – ответил Джонатан, глядя в окно.
– А вот Дженкинс читает! Журналюги решили меня прикончить!
– Да что ты говоришь?
– Значит, ты все-таки прочел!
– Так, между делом, – буркнул Джонатан.
– Помнится, в университете я спросил, спал ты с Кэтти Миллер, по которой я сох, или нет, и ты ответил: «Между делом». Может, объяснишь наконец, что означает это пресловутое «между делом»? Я двадцать лет ломаю над этим голову… – Питер стукнул кулаком по рулю. – Как тебе нравится этот хамский заголовок: «Последние сделки аукциониста Питера Гвела стали полным разочарованием»? А кто побил державшийся десять лет ценовой рекорд картин Сера? Кто заключил самую дорогую за десять лет сделку по продаже Ренуара? А коллекция Боуэна с Джонкингом, Моне, Мэри Кассат и иже с ними? Кто был первым защитником Вюйара? Сам знаешь, сколько он теперь стоит!
– Зря тратишь нервы, Питер. Критик на то и критик, чтобы критиковать, только и всего.
– Ничего не зря, у меня на автоответчике четырнадцать сообщений от компаньонов по «Кристи», они очень обеспокоены, вот что плохо!
Он затормозил на красный, не переставая бурчать. Джонатан выждал несколько минут, включил радио, и голос Луи Армстронга заполнил кабину.
– Что это? – спросил Джонатан, заметивший стоявшую на заднем сиденье коробку.
– Ничего! – отрезал Питер.
Джонатан обернулся и начал перечислять с насмешкой в голосе:
– Электробритва, три драные рубахи, две пижамные штанины, ботинки без шнурков, четыре разорванных в мелкие клочья письма, и все обильно сдобрено кетчупом… Вы разбежались?
Питер изогнулся и сбросил картонку на пол.
– У тебя что, никогда не было плохой недели? – поинтересовался он, прибавляя звук.
Джонатан нервничал все сильнее и решил поделиться опасениями с Питером.