— Объяснить что, Люси? — я сам удивился, каким хриплым голосом произнес это.
— Ну, Нил! Ты должен объяснить ей, что тот мужчина тяжело приземлился из окна на пол в ее комнате. Что он медленно прошелся вокруг и остановился, чтобы посмотреть, разглядеть — ну что-то в этом роде — ее под светом лампы. Что она взглянула в его пугающие глаза, которые буквально горели из-под красной маски; он издал дикий звук и потянулся за пистолетом, и тут она потеряла сознание. Конечно, я вытащила все красные лоскутки из ее рабочей корзинки.
Ты должен быть очень осторожен, мой дорогой. Будет трудно. Но очень важно, чтобы Олимпия не рассказывала свою историю никому за пределами нашего семейного круга. Она-то думала, что спланировала все идеально, решив в точности повторить события той страшной ночи. Она даже прокралась в коридор за тобой и заперла все двери. Думаю, что она днем даже спустила веревку с чердака и спрятала ее в комнате отца. Ей оставалось лишь быстренько пройти туда и перетащить веревку в свою спальню. Ей нужно было очень торопиться, чтобы успеть сделать все приготовления за столь короткое время. Бедная Олимпия — грустно, наверное, когда кто-то любит себя так же сильно, как она. Ты же понимаешь, Нил, что быть актрисой — это несчастье Олимпии?
Я сказал Люси, что понимаю. Чего я не понял, так это каким образом маленькая девочка, способная так глубоко разобраться в подобном деле, вообще могла хоть чуточку испугаться дурацкой истории об Арчи Биггли, запертом в сундуке.
Люси сказала:
— Я только притворилась, что поверила в эту историю. Я думала, что если ты сможешь поверить в то, что я боюсь Арчи Биггли, то это для тебя будет гораздо лучше, чем знать правду. Нил, дорогой, в последнее время мне постоянно хочется тебя утешить.
Я спросил, не будет ли она так любезно утешить меня и рассказать, чего по-настоящему боялась.
— Ах, Нил, — сказала она, — конечно же я боялась Олимпию.
II
Я просто потерял дар речи. Видимо я выглядел очень нуждающимся в утешении, и Люси поспешила мне его дать.
— Милый, — сказала она, — это был просто физический страх. Он ни в какое сравнение не идет с моим внутренним страхом о том, что кто-то чужой может узнать правду; но тут я уже веду себя как ребенок. Особенно страшно мне стало в тот вечер, когда я посмеялась над Олимпией. Но, конечно, я немного боялась и с самого начала. И история об Арчи Биггли только усугубила мое состояние. Когда Олимпия мне ее рассказала, я сразу все поняла. Понимаешь, Нил, Олимпия и сама просто не могла поверить в эту историю.
— Люси, — я наконец обрел голос, — ты думаешь, что Олимпия убила отца?
— Да, — ответила она со свойственной ей прямотой, — это именно то, что я думаю. Конечно, я уверена, что она этого не хотела. Думаю, что в ту ночь она пошла в комнату отца с пистолетом дяди Финеаса и думала, что он разряжен. Зайдя к нему, она устроила ему сцену. Думаю, она пыталась заставить его пообещать, что он не даст Кристоферу продать ранчо. Кристофер вполне мог его и не продать, если бы отец настоял. Олимпия очень переживала о богадельне. Так что, думаю, она пошла к отцу с видом очень отважной и бесстрашной леди (возможно в тот момент у нее на уме была Шарлотта Корде[20] или кто-нибудь вроде нее). Да, Нил, знаю, все это очень глупо. Но, понимаешь, Олимпия живет в своем глупом мирке, который она сама себе создала, — я имею в виду, живет там постоянно.
Представляю, как она достает револьвер из кармана своего платья, а отец лежит и смеется над ней. Ты сам знаешь, как Олимпия воспринимает смех в свой адрес. Ты видел, как она повела себя в тот вечер, когда я засмеялась. И тогда, увлекшись своей игрой, она берет и спускает курок. Она и подумать не могла, что пистолет выстрелит, но это произошло. Она должно быть жутко испугалась. Поэтому тут же побежала в свою комнату и упала в обморок.
Конечно, она должна была немного двинуться умом, прежде чем решиться на такое, или вообще просто подумать о том, чтобы угрозами и револьвером выбить из отца обещание. И думаю, что такой ужасный несчастный случай мог еще больше свести ее с ума. И я думала — хотя боюсь, что это не совсем трезвая догадка, — она подозревает, что я обо всем догадалась. Я знаю, Нил, это очень глупо с моей стороны; но я постоянно боюсь, что она может разыграть еще одну сцену, и произойдет еще один несчастный случай.
— Зачем тогда, — спросил я, — если у Олимпии и в мыслях не было стрелять, и она думала, что пистолет разряжен, ей нужно было запирать нас всех в своих комнатах, прежде чем пойти к отцу?
20
Мари́ А́нна Шарло́тта Корде́ д’Армо́н, более известная как Шарлотта Корде, — французская дворянка, убийца одного из лидеров якобинцев Жана Поля Марата.