— Так пошлите за ним кого-нибудь, — рассердился Привалов. — Я же приглашаю его не в домино играть.
Затем снова позвонил в милицию, дежурному, и попросил послать милиционера на дом к Петрушину, чтобы пригласить в прокуратуру жену Петрушина Надежду Осмачко.
Между тем явился пожилой милиционер, старшина Польщиков, тот самый, которого Привалов видел на кладбище, тот, что пошутил насчет оборотня. Привалов сразу приступил к делу:
— Товарищ старшина, сейчас принесут деревянный кол. Просьба к вам: пойти на кладбище и воткнуть этот кол в изголовье могилы Сличко. Слышали о таком? Там надписи нет, но я вам сейчас начерчу схему.
Милиционер понимающе кивнул. Он слушал внимательно, заинтересованно. Сомнений нет: человек серьезный, все выполнит, как надо. Быстро начертив схему, Привалов протянул милиционеру листок:
— И желательно не привлекать внимания. Самое лучшее, чтобы вас никто не видел. Кол воткните в отверстие, которое там осталось. Вопросы есть?
— Не беспокойтесь, товарищ прокурор, — спокойно сказал пожилой старшина, — все сделаю, как просите. Извините, что вмешиваюсь, — неожиданно добавил он, — но не обошлось здесь без какого-то сличковского прихвостня, из тех, может быть, что помогали ему партизан выслеживать.
— Тот Коля Польщиков, — Привалов даже улыбнулся, — ваш родственник?
— Младший брат. Я на фронте был, а он, значит, здесь, в оккупации.
«Вот она, наша новоднепровская история. Все мы, выходит, одна семья», — вздохнув, подумал Привалов. Коля Польщиков из той самой группы, которая по заданию горкома комсомола осталась в городе для борьбы с фашистами. Из группы, которую возглавлял Андрей Привалов, старший брат прокурора. Старший брат, которому было тогда семнадцать. Погибли они с Колей, с другими семнадцатилетними мальчишками в сорок третьем. Сейчас им было бы под сорок. «А сколько же этому старшине милиции? Под пятьдесят, конечно. Его младшему и моему старшему было по семнадцать: Коля казался ему мальчишкой, а мне — Андрей — мужчиной…»
Вежливо постучав в дверь, зашел столяр с новым колом. Привалов завернул кол в газету, передал милиционеру.
— Как сделаете, доложите мне, пожалуйста, лично. Буду вас ждать.
Милиционер ушел. А старичок-столяр не уходил. Привалов вопросительно посмотрел на него.
— Что еще, Афанасьич?
— Если вам интересно, я уточнил. Навигация же только начинается. Так что эту осину на портовый склад завезли с дровяного, что на переезде. Если захотите что выяснить — значит, там.
— Спасибо, Афанасьич. Может быть, и понадобится.
— Говорят, Петрушина убили?
— Уже говорят?
— Слухи — они ведь словно напасть какая.
— Да, вы правы: слухи ветром носит. Думаю, его не убили, а просто несчастный случай.
— С ним-то? С такими несчастий не случается. Чего он поперся на кладбище-то? У своего дружка-душегуба грехи замаливать, не иначе!
Столяр ушел. Но то, о чем он тут говорил, означало: слухи уже пошли по городу. Столяр, конечно, узнал от милиционеров, но это вовсе не означает, что слухи не поползли дальше. Хорошо это или плохо?
Вряд ли кого огорчит смерть придурковатого прихвостня и Петрушина. Не ахти какая потеря. Многие пожелают поскорее забыть о ней. Но Привалов чувствовал, что отыщутся здесь следы, ведущие из Крутого переулка. И потому он должен заняться этим делом сам, не перекладывать на помощников.
За этими размышлениями и застал Привалова пришедший по его вызову Елышев.
— Садись, — предложил прокурор. — И не волнуйся. Надеюсь, что с тобой, как всегда, все в порядке. А ты сам-то уверен?
— Не знаю, — ответил Елышев, присаживаясь на краешек стула, стоящего у стены.
— Вот это уже хорошо. Сомнения, как говорил Фауст у Гёте, родят природа и дух, когда природа — грех, а дух — сатана. Да ты сядь поудобнее, не дергайся. Поговорим не спеша. Рассказывай все по порядку.
— Так я уж все рассказывал им. Они все записали. Я расписался.
— Меня не то интересует, как ты его нашел, а то, что сам ты обо всем думаешь. И, может быть, знаешь, предполагаешь. Откровенно скажу: хочу, чтобы все мои предположения лопнули мыльным пузырем.
— Не получится этого, — уверенно, но и с горечью сказал Елышев.
— Почему же?
— Предчувствие у меня такое.
— Ну-у, предчувствия часто бывают от больного воображения. Ты ж человек разумный.