Бедуина явно застала врасплох моя арабская речь — как и то, что я наслышан о герое всех йеменцев. Он гордо вскинул голову:
— Я родственник племени Бени-Хушейш.
Услышав ответ, я немедленно продолжил натиск:
— Я уже бывал в Йемене, в 1980-м, и посетил несколько мест в провинции Бени-Хушейш (это было правдой), я встречался с некоторыми кровными родственниками генерала Касема, и фотографировал их, и опубликовал три репортажа об этом в Германии (это я придумал). В Марибе два бедуина из Бени-Хушейш были моими телохранителями и спутниками по путешествию (а это было почти правдой!).
Бедуины застыли, как громом пораженные. Главарь положил свой автомат на землю, и его люди последовали его примеру. Мы снова поставили свое оружие на предохранители, и я сунул пистолет за ремень. Теперь было необходимо удержать инициативу и действовать быстро. Я роздал сигареты и рассказал пару вычитанных ранее анекдотов о походах генерала Мунассара, а затем задал провокационный вопрос:
— Вы действительно собираетесь убить друга Бени-Хушейш?
— Нет, клянусь Аллахом и пророком Его Мухаммедом! Просто заплатите пять долларов за проезд — и можете быть свободны.
Что еще можно открыть в сегодняшнем мире, в эру спутниковой фотосъемки? По мне, так это вовсе не риторический вопрос; ответ на него определяет мою цель. Что неизвестного осталось в области географии, истории и цивилизации в целом? И в чем разница между открытием и исследованием? Первооткрыватель осознает важность своего открытия; он не просто первый, кто случайно спотыкается о нечто, не понимая при этом, что видит перед собой. Как видно из самого термина, первооткрыватель сдергивает с некоторого материального или идеального объекта «покров тайны». Исследователь цивилизаций может, но не обязательно должен быть похож на первооткрывателя. Он пытается понять свою находку с различных точек зрения, раздвинуть границы существующего знания и показать сложные взаимосвязи.
Я пришел к пониманию разницы между случайной находкой, не понятой сразу, и открытием, когда занимался изучением 2000-летнего города Лоулань в сердце пустыни Лобнор на северо-западе Китая. Обитатели Лоуланя покинули свой город около 330 г. н. э. из-за нехватки воды. Вскоре лишь немногочисленные деревянные столбы, торчащие из песка, остались единственным напоминанием о Лоулане. Однажды в конце XIX века несколько заблудившихся охотников отыскали туда дорогу. В кусках древесины тополя, чей возраст составлял 2000 лет, они увидели не развалины поглощенного песками города, но лишь желанное топливо. Первооткрывателем западной части Лоуланя, помеченной на картах раскопок как L.B., был уйгур Ордек, проводник Свена Гедина, который набрел на нее, потерявшись во время песчаной бури в 1900 г. В отличие от охотников, Ордек распознал важность иссушенных деревянных останков и в 1901 г. привел к ним Свена Гедина. Гедин, а позже и Аурел Стейн провели археологические исследования Лоуланя и обнаружили буддистские храмы, фрагменты тканей и древние документы, свидетельствующие о торговых связях как с Восточным Средиземноморьем, так и с Китаем.
Открытия Орде ка и Гедина показывают, что для всех нас, кто осмелился воплотить свои мечты в диких просторах этих непокорных пустынь, на картах по-прежнему остаются белые пятна в области географии, археологии и цивилизации — надо только уметь их искать.
Богатства культуры, однако, не просто лежат укрытые слоем земли. Эти останки древних цивилизаций могут остаться вне нашего поля зрения и вне досягаемости наших знаний. Старинные традиции и даже бесценные религии ускользают от нашего сознания, и им угрожает медленная смерть в забвении. Вторая из главных задач моей жизни — уберечь от забвения такие частицы мирового духовного и культурного наследия. Археологические находки наряду с сохраненными философиями и религиями прошлого являются памятью рода человеческого.
Несторианская церковь — это ветвь Восточной христианской церкви, независимая и от Рима, и от Константинополя. Она сформировалась во II веке н. э. на землях к востоку от реки Евфрат и вскоре распространилась на восток вдоль шелковых путей, от Месопотамии (ныне Ирак) через Центральную Азию до Китая, в Монголию и Южную Индию. Когда-то она насчитывала более 200 епископств и около 8 млн. приверженцев; ее патриархия располагалась в городе Селевкия-Ктесифон, предшественнике Багдада. В 635 г. китайский император принимал у себя несторианских миссионеров во главе с епископом Алопеном. Император велел перевести христианские писания, привезенные Алопеном, на китайский язык, уверовав в их истинность, и выстроил монастырь в Чанъане (ныне Сиань), тогда столице Китая. Эту религию также с энтузиазмом приняли многочисленные тюрко-монгольские племена, одним из наиболее могущественных представителей которых был хан Тогрил (или Тогрул). Он правил могучим народом кераитов с 1175-го по 1203 г. и был покровителем юного Чингизхана. Во время своего путешествия в 1273–1274 гг., имевшего целью встречу с императором Кубла Ханом (Кублай-ханом), Марко Поло обнаружил несколько несторианских общин, в том числе и в Китае.