Восточный Тибет — страна не только бандитов, но также монахов и монахинь, буддистов и бонпо. Монахинь, однако, в 8—10 раз меньше, чем монахов, и они пользуются значительно меньшим уважением. В отличие от женских обителей, мужские монастыри растут как грибы после дождя. Для большинства тибетцев восстановление монастырей — акт самоутверждения перед лицом китайской оккупации. Такое слияние религии и политики означает, что центры беспорядков возникают в монастырях — что в свою очередь приводит к репрессиям со стороны властей.
Основанный в XV веке монастырь настоятеля Ген-дуба, весьма отдаленный, находится на юге от Литанга. Гендуб, родившийся в 1924 г., поступил в монастырь юным послушником; в 1956 г. китайская армия взяла обитель штурмом и сровняла ее с землей. Гендуб был помещен в перевоспитательный лагерь, его заставили жениться, а когда в 1966 г. грянула «культурная революция», он оказался в бригаде принудительного труда. После 10 лет принудительных работ он был освобожден, и оказалось, что из его прежней монастырской братии выжил он один. В 1980-х Гендуб получил разрешение на восстановление своего монастыря, и теперь он руководит пятью старыми и пятью молодыми посвященными монахами, 140 послушниками и дюжиной мирян. Настоятель рассказал мне о жизни монастыря:
— С помощью Будды мне удалось восстановить обитель. Но боюсь, мне не прожить достаточно долго, чтобы передать остальным все свои знания. Нам не хватает денег, чтобы приглашать знаменитых учителей. Но я преподаю своим послушникам не только буддистские тексты, но и тибетскую грамматику и — хотя это запрещается — китайский язык, начала математики, географию и историю Тибета. Со старшими послушниками я также делюсь своими скромными познаниями в английском языке. Каждый послушник должен к тому же заниматься ручным трудом — либо на кухне, либо в плотницкой мастерской, либо в кузне. После достижения 16 лет и до полного посвящения послушнику полагается один свободный день в неделю. Я настаиваю на сочетании религиозного и светского образования, так как между 18 и 20 годами послушники должны решить, принесут ли они обет полного посвящения или вернутся к мирской жизни. Как же сможет выжить юноша, если он покинет монастырь, не научившись ничему, кроме чтения буддистских сутр? У него тогда останется только один выход — вернуться в свою семью, если она согласна будет его принять. Те, кто не говорит по-китайски, могут рассчитывать только на черную работу.
Я был удивлен: Гендуб оказался первым из встреченных мной настоятелей, кто заботился о том, чтобы его подопечные получили как духовное, так и светское образование. Он продолжал свою речь, объясняя, что желает видеть в своем монастыре только полностью осознавших свое призвание монахов. Он опасался, что в противном случае обитель выродится до уровня аттракциона для туристов. Огромное число монахов в Тибете означает, что во многих городах не хватает образованных молодых людей, что провоцирует наплыв лучше обученных китайцев. Затем он упомянул Чжигме Пунцога как яркий пример будущего Тибета.
Чжигме Пунцог, который родился в 1933 г., является ректором большого монастырского университета Ларунг Гар неподалеку от Сертхара в южном Амдо, который сам и основал в 1985 г. При первом взгляде на университетский городок захватывало дух. Он возник передо мной в конце узкого ущелья. 2000 бревенчатых хижин напоминали пестрый ковер, раскинувшийся на траве. На тот момент там обучались почти 10 000 монахинь и монахов; приехавшие студенты принадлежали ко всем пяти буддистским школам Тибета, равно как и к традиции Бон. Этот монастырский университет во многих отношениях уникален. Монахиням он предоставляет равные с монахами возможности. Академия открыта для всех тибетских школ и всех национальностей (в ней учатся около 1000 ханьцев). Единственным предварительным условием является желание избрать монастырскую жизнь. Шестилетняя программа охватывает все аспекты тибетской культуры, включая буддистскую философию и герменевтику, тантрическое учение, Дзогчен (продвинутый вид медитации), астрологию, медицину, историю, изобразительное искусство, грамматику и письмо. По успешном завершении всех этих курсов монахи и монахини возвращаются в родные монастыри, чтобы делиться своими знаниями. Цель Чжигме Пунцога — сформировать в Тибете новую духовную элиту, которая передаст свои знания следующему поколению. Его усилия жизненно необходимы тибетской культуре: два поколения потенциальных учителей не появились в результате «культурной революции».