– Ну что ж, – пожимает плечами Грицко, – не знаете Щура, так, может, знаете Ветра. Сведите меня с Ветром.
– Ветра ищи в поле, – щерится Козлюк. – Есть такая присказка. Слыхал небось?
– Мне нужен тот Ветер, который гуляет по селам и бьет большевиков, – будто не расслышав или не поняв издевки Козлюка, уточняет Грицко.
– Ищи по селам… – делает безразличную мину Козлюк.
– Вы несерьезный человек, Мирон Гордеевич, – силясь сдержать раздражение, рассудительно произносит мешочник. – Я с риском для жизни пробирался сюда вовсе не для того, чтобы упражняться с вами в пустословии. Я пришел к вам по важному делу. Мне нужна ваша помощь. И не только мне. Вы понимаете меня?
«И откуда этот бугай свалился на мою голову? – почувствовав себя не совсем уютно под пристальным взглядом Грицка, думает Козлюк. – А вдруг и вправду какая-нибудь важная птица. Ишь, как уставился! Такому прикончить человека, что раз плюнуть».
– А почему вы пришли именно ко мне? – снова перейдя на «вы», уже другим тоном спрашивает Козлюк.
– Я уже говорил вам, – терпеливо и вместе с тем напористо объясняет Грицко, – что там… в губернском комитете… знают вас как преданного нашему делу человека. А привело меня к вам вот что. Мы потеряли связь с нашими людьми в Сосницком уезде и не знаем, что здесь произошло. А связь крайне необходима. И немедленно. Так что, давайте не будем разводить антимонию, а перейдем к делу.
– Ну что ж… – старательно рассматривая носки своих сапог, отзывается после продолжительной паузы Козлюк. – Я хоть и слыхом не слыхивал о каких-то там Щурах и Ветрах, но все же попробую помочь вам. Грех не помочь хорошему человеку. Сделаем так. Вы наведаетесь ко мне через пару деньков, скажем… в следующее воскресенье, часов этак в… десять-одиннадцать, а я за это время порасспрошу людей и, может, узнаю, где можно найти вашего родственника. И вот что… В следующий раз вам необязательно идти через все село. Вы лучше вон там… – указывает рукой на запад Козлюк, – подле той сосны со сломанной верхушкой сверните с дороги – там есть тропинка – и идите прямиком через поле. Я буду ждать с той стороны двора у копны с соломой.
– Договорились.
– Тогда – всего хорошего! – говорит Козлюк, собираясь уходить.
– А как же насчет обмена? – напоминает Грицко.
– Ах, да! – спохватывается Козлюк. – Давай все прямо с мешком. Сейчас старуха или дочка вынесут тебе в нем хлеб и сало.
Грицко берет Козлюка за рукав и скорее приказывает, чем просит:
– Три буханки хлеба и четыре фунта сала. В городе люди тоже есть хотят. А ставить нас на довольствие большевики пока не собираются. Сами с голоду пухнут.
– И что же это за родственник объявился у меня? Да еще среди мешочников? – едва поздоровавшись, спрашивает Ветер. Спрашивает с деланым равнодушием, как бы между прочим. Можно подумать, что все это интересует его постольку-поскольку, и вовсе не за этим явился он на эту встречу.
Ветер – невзрачной наружности мужчина ниже среднего роста лет тридцати пяти. Лицо у него плоское, серое и рыхлое, будто вылепленное из теста. Сизый утиный нос кажется прилепленным к этому лицу чисто случайно. Мутные навыкате глаза смотрят не мигая, цепко и холодно.
На нем сапоги на высоком каблуке – чтобы казаться повыше, – офицерские галифе, военного покроя френч и высокая папаха из добротного серого смушка. Офицерской портупее и висящей на боку шашке в богатых ножнах отводится, надо полагать, особая роль – при их виде самый несмышленый человек должен сразу почувствовать, что перед ним – настоящий боевой командир. К сожалению, покатые женские плечи и несколько широковатый зад сводят на нет все старания Ветра.
Встретившись с холодным взглядом Ветра, Козлюк поспешно отвечает:
– А кто его знает?.. Документа он мне не показывал. Грицком назвался. А так больше ничего не сказал.
– Какой он из себя? Может, действительно родственник какой?
– Ну… высокий такой. И здоровый. Мне бы такого в работники – хоть в плуг впрягай. Русый. С усиками. Одет прилично, вроде как по-городскому. Дал понять, что заявился к нам из Бережанска. Как бы из самого губернского комитета.
– Какого такого еще комитета?
– Надо полагать, губернского повстанческого комитета, – осторожно отвечает Козлюк.
– Вот как! – выпячивает тонкие губы Ветер и вопросительно смотрит на среднего роста мужчину, коренастого и большеголового. – Что скажешь, Павел Софронович?