– Я прошу прощения. Ты – лучший.
– Спасибо. Это я и хотел услышать. А теперь – что есть интересного?
– Обри только что передал мне сообщение от Джозефа Висконти. Я должна перезвонить ему сегодня днем.
Здоровяк нахмурился:
– Еще раз говорю тебе, детка: работать на музеи, возвращая их украденное барахло, – это не путь к долгой жизни.
– Как и красть барахло.
– По крайней мере тогда тебе хорошо платили за твои услуги.
– Мертвым деньги ни к чему.
Он ткнул мясистым пальцем ей в плечо.
– Это я так считаю.
– Да? Что ж, я тоже так считаю.
Они уже обсуждали, что опаснее – красть вещи или пытаться вернуть их законным владельцам. Саманта знала, что беспокоило Стоуни, и ее беспокоило то же: сводя на нет чужую воровскую работу, она переступает черту, за которой возврата уже не будет. Саманта перейдет в лагерь «хороших парней», а благодаря светской жизни с Риком Аддисоном все «плохие парни» знали, где она живет.
С другой стороны, Сэм могла получать свою дозу адреналина, не слишком беспокоясь о необходимости податься в бега или оказаться в центре шумихи. Конечно, воровство у людей, покупающих краденый товар, имело свои риски. Но риск – дело благородное.
Когда она переключила внимание на Стоуни, он мотал головой.
– Не уверен на твой счет, Сэм, – пробормотал он.
Раздался звонок на ресепшене, и Обри отлучился ответить на него. Саманта придвинулась ближе к бывшему скупщику и нынешнему бизнес-партнеру.
– Насчет чего ты не уверен?
– Я все еще получаю звонки от брокеров. Если хочешь заняться кое-какими кражами со взломом – можешь слетать в Париж на выходные, стащить Моне и заработать четверть миллиона. Думаешь, музейщики тебе заплатят хоть сколько-нибудь похожую сумму?
– Деньги тут ни при чем. Тут речь о том, чтобы нервы пощекотать. И поступать правильно, конечно.
Он покачал головой.
Ты и раньше была сумасшедшей, и лучше тебе, похоже, не стало.
Сэм сделала глоток содовой.
– Так и есть.
– Почему? Одна разница – тут копов могут и не вызвать.
– Знаешь, никто не говорил, что я буду куда-то вламываться и что-то выкрадывать. Может, я проведу кое-какие поиски, а потом вызову полицию.
Стоуни фыркнул:
– Кому ты это рассказываешь? Ты никогда не вызовешь полицию, если вместо этого сможешь устроить «взлом и проникновение».
– Может, так, а может, и нет. Но, по крайней мере, работая на стороне хороших парней, я получаю по-настоящему крутого бойфренда.
– Великолепно. Так вот где собака зарыта Ты продолжаешь безумствовать, как и прежде, и при этом выходишь сухой из воды и засыпаешь в большом доме на холме?
– Я не стану возвращаться к этому разговору. Я сама миллионерша, Стоуни и могу позволить себе свой собственный дом на холме. И да, я могу сохранить свою прежнюю карьеру, только не опасаясь, что рано или поздно удача от меня отвернется и я закончу жизнь в тюрьме или в могиле. Я чертовски набегалась, и у меня никакого желания кончить так же, как Мартин.
Ее отец продолжал работать слишком долго, брал работы слишком много и оказался в тюрьме. Еще полгода назад Саманта, да и все остальные, думали, что там он и умер. Каким бы самодовольным он ни пытался казаться, прежний Мартин Джеллико никогда не стал бы хвалиться сделкой с Интерполом, даже той, которой он, по его мнению, мог манипулировать.
– Я просто беспокоюсь, детка, что сейчас ты работаешь совсем без подстраховки. Потому что пока ты с этим английским кексом, ты не можешь сбежать, если что-то пойдет наперекосяк. Вы живете в домах, у которых есть имена, и каждый знает ваш адрес.
– Тем не менее кекс хорош.
– Я знаю, что ты так думаешь.
Саманта наклонилась к нему, чтобы поцеловать в кончик носа.
– И я знаю, что ты беспокоишься за меня. Но я все равно собираюсь перезвонить Висконти.
Стоуни откинулся назад, выдохнув воздух.
– Да, я так и предполагал. – Закрутив крышку бутылки, он поднялся. – Все еще посылаешь Долтри и Джейми тянуть провода для заказа Мэллори?
Она кивнула.
– В следующий уикенд Гвинет устраивает какое-то благотворительное мероприятие, так что нужно успеть все сделать до него.
Мероприятие, на которое собираются и они с Риком, так что лучше бы поскорее установить систему безопасности, иначе этой работе конца и края не будет.
– Ты сходишь с ума, Сэм, – проворчал Стоуни, поднимаясь на ноги. – Ты точно совершенно безумна.