{Гораздо позже пришло понимание великой восточной культуры и истории. Забыли мы, что во времена Инквизиции учёные, философы, неугодные церкви богословы нашли убежище в Бухаре, Хорезме и привезли спасённые ими труды Аристотеля, Эпикура, Платона и пр. Эти труды были переведены на арабский язык, а потом вновь переведены на европейские. Даже бани римляне заимствовали из Азии.}
В кишлаке бани не было. В речке мылись, стирали, набирали воду для еды и питья. Солнце уже зацепилось краем за вершину горы, и мы поторопились совершить омовение в речке по примеру местных жителей. Чистые и взбодрённые, мы торопливым шагом направились на ночлег в один из домов. В русских деревнях пастухи столовались и ночевали по очереди у сельчан. К шоферам в кишлаке было такое же отношение. Каждый считал за честь встретить гостей как можно лучше. Ужин был обильным по азиатским обычаям. И тут меня поджидали сюрпризы. Во – первых, у них нет мебели. В стенах сделаны ниши для одеял, которые укладывают на земляной пол для трапезы и для сна. Во – вторых, едят они руками. Папе это было не впервой. Я же улёгся как партизан на живот, вытянутой рукой набирал в ладонь плов и запихивал в рот, стараясь не уронить на одеяло. Не могу поклясться, что операция была успешной. Однако никто, включая пятерых детей, не обращал внимания на мою неловкость при поедании очень вкусного плова. {Незадолго до поездки я прочитал книжку о правилах хорошего тона, и мне запомнилась одна история. Испанские конкистадоры однажды пригласили индейских вождей отобедать на каравелле. Индейцы впервые пробовали европейские яства и подражали офицерам – аристократам. Решив подшутить над дикарями, офицеры намазали хлеб горчицей и мимикой показали, как это вкусно. Вожди тоже густым слоем нанесли на хлеб горчицу, откусили по кусочку. А потом, чтобы не обидеть хозяев, доели «деликатесы», изображая наслаждение. Вот такой урок вежливости получили от дикарей аристократы.}
Успокоившись, я лёг на бок, подложив подушку, и перестал использовать ладонь как ковш экскаватора. Плов набирал в щепотку, а большим пальцем утрамбовывал его в шарик. Этот шарик добирался до рта без потерь. Естественно, что я не сам изобрёл этот способ: простое копирование. После плова был горячий чай и неспешная беседа, а потом нас пригласили отведать местных арбузов на свежем воздухе.
Под густой чинарой стояла сура – большой деревянный топчан, застеленный одеялами. Вокруг царила непроглядная ночь. Пятно света от керосиновой лампы, висевшей на ветке, превратило огромный ярко-красный арбуз в сверкающий на чёрном фоне рубин. Для получения больших арбузов их обильно удобряют селитрой. Арбузы теряют вкус и приобретают белые полоски на мякоти. Но этот был настоящий. Мякоть просто таяла во рту. Оглушительно звенели цикады. Тёплый вечерний ветерок отгонял бьющихся о стекло лампы бабочек. В небе переливались огромные звёзды. Из-за электрического освещения улиц жители городов не могут видеть блеск звёзд и красоту Северного Сияния. (Это я жизнь в Мурманске вспомнил.) Довольствуются голубым экраном телевизора и компьютера. Здесь же царил мир и покой чистой, излечивающей душу природы.
За ночь я прекрасно выспался и проснулся от странного шаркающего звука. Выглянув в окно, я увидел двух девочек. Первая из них шаркала по дорожкам метлой. Вторая, младшенькая, веником наводила лоск, причём ростом она была чуть выше веника. Тут я заметил старшую сестру, поднимавшуюся от речки с вёдрами воды. Она что-то сказала сестричкам, показывая на наше окно и на улицу. Сколько раз папа говорил, чтобы мы учили узбекский язык! Малышки беспрекословно отправились подметать улицу, предварительно побрызгав её водой. Вскоре появились мальчики, выгоняющие на пастбище баранов с огромными курдюками и коров. Сердце моё переполнял революционный гнев на эксплуататоров – родители спят, а дети встают раньше солнца и батрачат на них. Оказалось, что спали только мы с папой, потому что я увидел главу семейства, выходившего с каким-то инструментом из дома его родителей, расположенного напротив. Тут же раздался стук в дверь, и хозяйка пригласила нас позавтракать.