И ведь прорвался-таки. Догнал почти у самого метро, на Таганке. Но тут непредсказуемая девица шмыгнула к обочине и резко затормозила у бордюра тротуара. И замерла без движения напротив табачного киоска. За сигаретами, что ли? Нет.
Филя ждал ее дальнейших действий, но та ничего не предпринимала, сидела молча. Радио в машине тоже не работало, обычно женщины за рулем любят, когда в салоне все грохочет от музыки, – кайф такой от этого. А у этой стояла подозрительная тишина. Он ждал, а потом захотел уже выйти, чтобы посмотреть, жива ли она там. Уж больно подозрительно как-то все. Но тут, – он сперва и не обратил внимания, – неизвестно откуда, словно с неба, спикировала девица – яркая блондинка на высоченных каблуках, в короткой маечке и фирменных не то трусах, не то голубых шортиках с кружевами по низу. Одежда ей была явно коротка, но, наверное, такая мода сейчас, чтоб был обязательно оголен пупок и верхняя половина круглой, аппетитной попки, вот как у этой. Низко согнувшись, так что ягодицы едва не вывалились поверх ремня, девица сунула голову в окно, а потом кинула большую сумку на заднее сиденье, а сама ловко юркнула на переднее. И машина, снова рывком, как шальная, ринулась в транспортный поток, по Садовому вниз, в сторону трех вокзалов.
– Господи! – вслух выдавил из себя Филя и едва не выругался, да по-черному, но вовремя вспомнил про Бога.
Теперь, во избежание возможных осложнений, он привязался поближе к объекту. Из приемника неслись какие-то непонятные звуки, напоминающие самый натуральный птичий щебет, как в зоопарке возле клетки, где их сотни. Наконец Агеев сообразил, что это подружки так беседуют, говоря одновременно и не слушая друг дружку, словно перекликающиеся волнистые попугайчики. И, кроме того, у них в салоне что-то стучит, словно по полу катаются две пустые бутылки и все время стукаются. Черт знает что...
Но в конце концов Филипп стал понемногу вникать в суть беседы. Речь шла о каком-то художнике. Мелькнуло имя какого-то Марика, потом прозвучала фамилия Хлебников, то ли Степан, то ли Степаныч. Словом, уже догадался Филя, они наверняка ехали к нему в мастерскую. И это уже было что-то.
Потом девицы вроде бы немного успокоились, перестали щебетать и перебивать друг друга и заговорили медленнее. Теперь их можно было хотя бы различать по голосам.
– Ну и как этот твой? – спросила одна.
– У него-то все отлично. Но сообщает, что работы много. Оно и понятно, лето, самый сезон, наплыв туристов. Как только немного разгрузится, обещает сразу приехать, чтобы закрепить знакомство. Но об этом у нас будет еще отдельный разговор.
– А когда?
– Да вроде бы уже приближаемся. Пора, думаю, помещение подыскивать. Домой же не поведешь! Предки сожрут. Но теперь, в этой ситуации, я даже и представить себе не могу, как с этими быть... А у тебя-то что, подруга?
– Примерно та же картина. С родителями. А у моего сейчас тоже самая работа. Лето, пожароопасность, говорит, постоянная. Да у них что-то вообще горит круглый год, ужас! А появиться он сможет только на день-два, не больше, и то если еще начальство отпустит. У них же с такими вещами очень строго...
– Да-а, подруга, – посочувствовала собеседница. – Ну и как он?
– В смысле?
– Ну, смотрит-то хоть с оптимизмом? Не пустышку тянешь?
– А ты что, тоже в своем так уж сильно уверена, да?
– Понимаешь, – протянула девушка, – очень хочется быть уверенной. Потому что он такое пишет, что у бедной девушки... – Она понизила голос.
Филя машинально вслушался, уставившись в приемник, и вздрогнул от резкого сигнала клаксона – он, оказывается, едва не задел джип, который почти навалился на него слева. Филя послал соседа вслух, выровнял машину и услышал из приемника дружный смех. Ну, ничего сверхсекретного, наверное, можно будет потом еще разок послушать и выяснить, что же такое пикантное происходит у девушки, когда она получает послания своего кавалера.
– Слушай, а может, нам где-нибудь снять на двоих, а? И по очереди пользоваться? Как?
– Ну, конечно... Но, я думаю, даже захудалая «однушка» нам обойдется баксов в четыреста за месяц. И не в центре, разумеется. И не на Кутузовском, а где-нибудь за «Молодежной», на выселках. Но, в принципе, это не страшно, а если раскидать на двоих, то может получиться вполне терпимо.
– Но ведь не забывай, подруга, они же и сами, надо думать, не пустые прилетят. Так что на какие-то финансы рассчитывать можно. Хотя меня сейчас эта проблема особо не мучает, заказы хорошие пошли, поднакопилось кое-что...
– Тебе легче, а у меня совсем туго... Кстати, уж не хочешь ли дать в долг?.. – В разговоре повисла пауза. И та же девушка хмыкнула: – Ладно, не бери в голову, я ведь пошутила.
– А ты будто не знаешь, как я их заработала?.. Ну, чего молчишь? А этот, между прочим, снова интересовался. Так что сама смотри. Но тут я тебе не советчица.
– Противно...
– Ага, а подруге, значит, не противно? Тоже мне чистюля! Когда в последний раз-то в девушках бегала?
– Да ладно тебе!..
– Я сказала, а ты как хочешь. Но он просто так не даст. Не тот человек. Впрочем, попробуй. Вдруг повезет. Только не завязни...
– Я знаю, можешь не продолжать. А потом, как у нас говорят, одна разок попробовала...
– Ну, у вас-то все известно! Небось, еще с первого курса?
И обе снова рассмеялись.
– Ладно, – сказала та же девушка, отсмеявшись, – если тебе совсем уже горло перехватит, можешь, конечно, рассчитывать. Но много не дам. Вот только из чего отдавать будешь...
– Как подумаю про эту тягомотину, сколько мне еще тянуть лямку, прямо в холодный пот бросает. Ты не представляешь, что такое эти наши подработки! Ужас!
– У тебя, подруга, все ужас. А вот меня сейчас совсем другая проблема за горло держит...
– Какая именно?
– А ты сама, что ли, не понимаешь? – почти сердито выкрикнула девушка. – Не знаю, когда все эти проклятые заказы закончатся?! Думать боюсь! Одни обещания... А я больше так не могу! И что я... ему скажу?!
– Не кричи, – сухо ответила вторая, – я не глухая. Не отдает?
– Я ж говорю, только обещает. Тянет, сволочь поганая...
– Кстати, ни в чем признаваться тебе совсем необязательно. Другой вопрос, как сделать, чтоб эти отстали... Я подумала, что, может быть, наших ребят из общаги попросить, но... Ненадежно.
– Тут надо как-то иначе, а как, я не знаю, и спросить некого. Стенка!
– Ладно, давай пока отложим вопрос. Не может быть, чтобы мы да не нашли выход!
– Ох, спасибо, Наташка, утешила, – горько усмехнулась вторая девушка. И, стало быть, Юлька...
«Ну вот, наконец! – облегченно вздохнул Филя. – Запись есть, теперь откатать пленку назад и раскидать фразы по фигурантам, кто о чем говорил. Тут тебе и словесные портреты, и все их заботы...»
Значит, у девочек серьезные проблемы. Но связаны не со служебной деятельностью, потому что иначе они бы только эту тему и обсуждали, а с некими кавалерами, которые, надо понимать, откуда-то должны вскорости сюда, к ним, прилететь и с которыми девицы собираются встретиться. Причем встретиться не у себя дома, а на съемной квартире. И для чего, тоже очень даже понятно. Секс им головки кружит... Жарко, попки уже давно наружу, как навязчивая реклама... В России же без рекламы теперь и презерватива не купишь. Но это у них те проблемы, что лежат наверху. То, чего не понимают старики. Забыли про известные парадоксы своей юности, как в том анекдоте, где папа с мамой – академики, а дочь – проститутка. Недаром же говорится, что все возвращается на круги своя. Вон те еще не прилетели, а у этих уже портки спадают от желания... Но что-то сильно им мешает. Или кто-то? Им же помощь нужна, это ясно. То есть они нуждаются в защите от кого-то. Даже к знакомым ребятам из общаги готовы обратиться. Но побаиваются. Точно, влипли, хохотушки!.. Кто-то умный ловко их подцепил на крючок. Ну, может, не обоих, но Юлька зависла, это точно, а теперь и Наташку так и притягивает сладкая, видать, прикормка. И название той прикормки – денежки, которые легко поначалу зарабатываются. Да, только поначалу, а потом пойдут «заказы» на тебя, и начнешь стонать: я больше не могу. Но это уже никого не станет интересовать. Вечная истина...