Он очнулся, потянулся к Алисе. Она лежала, свернувшись клубочком у него в ногах, кажется, даже что-то мурлыкала. Почувствовав взгляд мужа, приподнялась, откинула волосы с лица. Ее детская, чистая, наивная улыбка — как будто ничего не было, как будто ни один поцелуй еще не касался ее свежего, нежного личика — сводила его с ума. Так могло быть только с Алисой — возбуждение, не оставляющее всю ночь, новые и новые волны страсти. Он притянул Алису к себе, перевернулся, подминая ее, прижался, распластывая, вжимая в себя это упругое, сладостное тело, сдерживая дикое желание искусать, исцарапать, рычать от первобытной, разрывающей душу страсти…
Утром Салах принес пачку свежих газет. Всюду если не на первой, то уж на второй странице точно красовалась Алиса — Алиса на яхте, Алиса в машине, Алиса улыбающаяся, Алиса серьезная, Алиса-соблазнительница, Алиса-скромница. Где-то на заднем плане маячил Андрей — как правило, не в фокусе.
Алиса жадно просматривала газеты, не понимая ни единого слова. Салах торжественно объявил:
— Вы теперь знаменитость! — И стал перечислять: — Крокодилы не съели! Клад нашли! Клад отдали!
— Да-а… — протянул Андрей. — Пора смываться. Пока памятник не поставили.
Алиса оторвалась от созерцания своих фотографий и прощебетала:
— Может, задержимся? Погода отличная, а в Москве такая слякоть… Да, нам ведь еще кое-что причитается!
Андрей ушел в ванную, намылил щеки и решительно крикнул, перекрывая шум воды:
— Послезавтра у меня ответственная встреча в верхах, так что пакуй чемоданы, кошка, сегодня еще веселимся — а завтра адьё!
— Ты что, звонил в Москву? — надулась Алиса.
— Детка, это было запланировано еще до отъезда. Но я могу и один вернуться на родину, а ты оставайся и веселись.
— Ну уж нет! — Алиса появилась в дверях ванной. — К кому это ты намылился? К своей бывшей? Из Большого театра?
Андрей уронил бритву в раковину.
— Что ты несешь, побойся Бога!
— Я знаю, что я несу. И ты знай, что я знаю! — Алиса топнула ножкой.
— Да не слушай ты эти сплетни! — завопил Андрей.
— Я не слушаю сплетни. Я выше этого. Я сама видела, своими глазами. Даже не нанимала никого.
— И что же ты видела?
— А то! Ведро роз ты притащил этой тощей, с пером на голове. А ноги вывернутые, как у тюленя. — Алиса распахнула халатик и серьезнейшим образом продемонстрировала вывернутость тюленьих ласт и балерининых ног. Не удержалась, замахала руками и упала на грудь к Андрею. Он засмеялся, подхватил ее, прижал к себе и самодовольно спросил:
— Шпионишь, значит? Ревнуешь, стало быть?
— Шпионю, но не ревную! — обиделась Алиса. — К кому ревновать-то? К этим костям в перьях?
— Лисунь, а роди мне ребеночка, — прошептал Андрей, целуя ее шелковистое плечико. — Трудно, что ли?
— Андрей! — Алиса прижала пальчики к вискам. — Опять! Вечно ты об этом! Только я расслаблюсь, только мне станет хорошо, ты тут же всегда испортишь настроение. Ну, рожу, рожу! Но дай пожить-то! Поездить, повеселиться! Что я видела-то?!
Губы ее скривились, натуральные слезы блеснули на розовых щечках. Андрей смешался:
— Ну, не надо, не надо, Лисонька! Давай веселиться, развлекаться, по магазинам пройдемся! Сегодняшний день — наш! Что там у нас сегодня?!
— Магазины… — невнятно пробормотала Алиса, сморкаясь. — Бутики…
— Прекрасно! Поехали!
Последний день в Хелуане стал днем триумфа Алисы. Ее узнавали на улице, за ней по пятам следовали зеваки. Она переходила из лавки в лавку, сопровождаемая репортерами, толпой любопытных, детей и собак. Ошеломленные торговцы выполняли все ее прихоти и снижали цены, отдавая товар себе в убыток. Пожалуй, визит английской королевы произвел бы меньший фурор!