– Вас, наверное, заинтриговало, Глеб Петрович, почему я веду себя именно так, а не как-то иначе?
– Да, – признался Сиверов.
– Думаю, вы скоро все поймете. Наливайте кофе.
Или, если хотите, я за вами поухаживаю.
– Нет, спасибо, я все сделаю сам.
Генерал Потапчук расстегнул браслет часов, повертел их в руках, приложил к уху, смешно, по-детски, наклонив голову набок.
– Идут, как ни странно. Этим часам уже тридцать пять лет. Да-да, швейцарские, в Берне приобрел.
– Я тоже был в Берне.
– Знаю, Глеб Петрович.
Генерал никак не начинал разговор, ради которого позвал Глеба. Он все еще нервничал, поглядывал на стрелки своих швейцарских часов. Будто бы существовала инструкция начать говорить о деле в строго определенное время.
Глеб Сиверов же казался невозмутимым. Он налил кофе в две чашки. Генерал зашелестел фольгой, затем принялся ломать шоколад.
– Угощайтесь, угощайтесь, Глеб Петрович. Говорят, даже утверждают умные медики, какао, содержащееся в шоколаде, очень благотворно влияет на клетки головного мозга. И человек, употребляющий много шоколада – думает быстрее, нежели тот, кто ест много мяса.
Извините, что говорю банальные вещи… – Я отдаю должное и тому, и другому, – ухмыльнулся Глеб и взял предложенный генералом шоколад.
Шоколад был отменным, и Глеб вновь улыбнулся.
Тепло, вкусно, можно и посидеть, к чему бы ни привел разговор.
– А что, генерал, шоколад тоже швейцарский? Купленный тридцать лет тому назад?
– Да, и шоколад швейцарский, и часы у меня швейцарские. Только вот счета нет в швейцарском банке.
– Дело наживное, – пошутил Глеб.
– Нет, слишком уж я стар, Глеб Петрович, для таких дел. Это ваши подопечные любят открывать счета в швейцарских банках. Я имею в виду личные счета, – генерал сделал маленький глоток густого кофе.
– Так зачем все-таки вы меня вызвали? – напрямую спросил Глеб, глядя в глубоко посаженные, буквально спрятанные под косматыми седыми бровями глаза генерала.
– Сейчас все объясню. Я почему не стал звонить в вашу мастерскую – мне не очень хотелось бы, чтобы те, кто за вами следит, узнали, где она находится.
– Откуда вам известно, что за мной следят?
– Мне все известно, – наконец-то генерал Потапчук обрел былую уверенность и стал таким, каким его помнил агент по кличке Слепой, работавший с генералом, когда тот возглавлял один из самых важных отделов в КГБ. – Я, Глеб Петрович, не хотел, чтобы кое-кто знал о моем с вами контакте… – Я внимательно слушаю.
Генерал на некоторое время задумался, потер свои седые виски кончиками пальцев, зачем-то прикоснулся к носу и исподлобья взглянул на Глеба Сиверова, который, раскрепощенно развалившись, сидел в кресле.
– Думаю, Глеб Петрович, вы правильно меня поняли.
Глеб весь подался вперед и обхватил колени крепкими руками. Как ни старался он скрыть свои мысли и казаться безразличным, что-то на его лице выдало напряжение.
А генерал Потапчук, как опытный физиогномист, сразу же это уловил.
– Я понимаю, Глеб Петрович, что своим звонком подставил вас и как бы выдал. Но так надо. Сейчас не время, и мне пока не хочется объясняться до конца, да и не стоит. Поверьте, так надо.
– Я верю вам, генерал, верю. Продолжайте, я весь внимание.
– А почему вы не пьете кофе? Или я плохо сварил его? Может, остыл?
– Почему же, я пью, – Глеб поднял чашечку за тонкую ручку и сделал еще один глоток.
Он был, что называется, не в своей тарелке, хотя за долгие годы службы привык ко всяким разговорам. Но, тем не менее, всегда, когда встречался с генералами, тем более с теми, которых уважал, чувствовал некое напряжение. Ведь пока еще он не знал толком, к чему клонит Потапчук и какую работу предложит на этот раз. А когда чего-то не знаешь, испытываешь неуверенность, которая сковывает твои движения или, наоборот, делает их какими-то резкими. Если же человеку все известно, он ведет себя намного спокойнее. Как ученик перед экзаменом: вроде бы и билеты выучены и на любой вопрос готов ответ, но, тем не менее, волнение не дает расслабиться, не дает быть самим собой.
«Что же это я так, – поймал себя на мысли Глеб Сиверов, – разволновался, как школьник, которому светит золотая медаль за окончание десятилетки и осталось только сдать последний экзамен».
Генерал Потапчук поднялся с кресла, и только сейчас Глеб по достоинству оценил выправку этого немолодого мужчины, хотя Сиверов прекрасно понимал, что генерал Потапчук в форме, в кителе с погонами, почти никогда в своей жизни не ходил. За последние лет двадцать он свой парадный мундир надевал, наверное, от силы два-три раза. Но выправка, тем не менее, у генерала Потапчука была чисто военной.
«Да, он хоть и прикидывается слабаком, но в действительности очень крепкий мужик. Есть такие люди, которые стараются казаться слабее, чем они есть на самом деле. Таков и Потапчук. Вроде бы немного рассеян, вроде бы сутулится и движения неуверенные, а на деле – сильный и ловкий зверь. Настоящий хищник!»
Генерал сдвинул к переносице седые брови, из-под которых сверкнули темные, ясно блестевшие глаза.
– Глеб Петрович, честно говоря, мне надоело ходить вокруг да около.
– Да, я вижу, генерал, что вы немного смущены.
Но помочь в этом вопросе ничем не могу.
– Да, я немного смущен, потому что разговор уж очень серьезный.
Глеб откинулся на мягкую спинку кресла. Прекрасно выделанная кожа скрипнула у него под затылком.
– Я не обидел вас? – осторожно спросил генерал.
– Вы мне не доверяете.
– Я не доверяю многим, вам же доверяю больше, чем кому бы то ни было.
– Но не до конца?
– Послушайте, Глеб Петрович, вы человек опытный, – генерал взглянул через плечо так, словно их кто-то мог подслушивать или кто-то мог за ними подглядывать. Но тяжелые шторы по-прежнему были плотно задернуты, не оставляя ни малейшего просвета на окнах. – Глеб Петрович, если бы вам надо было убрать президента, если бы вы получили такое задание, как бы вы взялись за эту работу?
Сиверов вздрогнул. Подобного поворота он явно не ожидал.
«Вот это заказ!» – Глеб не смел даже поверить в такое, – Не думайте, что я хочу этого, – криво улыбнулся Потапчук.
– Признаться, так и подумал, – деланно шутливо подтвердил Сиверов.
– Согласитесь, такая возможность существует. Я не закажу, но кто-нибудь такое предложение может сделать. Не вам, конечно же.
Глеб постарался подавить волнение, но какой-то комок подступил к горлу, и пришлось глубоко вздохнуть, а затем прокашляться.
– Да-да, – сказал генерал Потапчук, подходя к Глебу вплотную, – я вижу, что вы волнуетесь. Но я обращаюсь к вам как профессионал к профессионалу, хотя знаю, что специалист такого уровня, как вы, не станет выдавать все свои секреты.
– Почему же, генерал, не стану? За деньги, за очень большие деньги я мог бы порассказать многое.
– На этот раз я прошу бесплатно.
– Погодите, вы немного ошарашили меня.
Потапчук взялся за кресло, и в это мгновение Глеб смог убедиться в правильности своих догадок: генерал действительно очень силен – одной рукой Потапчук легко подвинул тяжеленное кресло и уселся на краешек, оказавшись почти лицом к лицу с Сиверовым.
– Я понимаю, Глеб Петрович, вашу иронию, понимаю ваши отговорки. И даже догадываюсь о чем вы подумали, высказав, как настоящий дипломат, свое предположение в виде шутки, чтобы откреститься от него, а заодно и испытать меня.
– Ну, и о чем же? – усмехнулся Глеб.
– Вы подумали, что вот, мол, генерал Потапчук, до этого верно служивший властям и президенту, вдруг почему-то на президента обиделся. А может, генерала Потапчука подкупили, пообещав действительно очень большие деньги. И поэтому генерал по старой дружбе обратился к одному из самых лучших специалистов с подобной просьбой, но, поскупившись поделиться деньгами, сказал – бесплатно.
– Да нет, – возразил Глеб, – я так не подумал – А что вы подумали?