- Да, мой шеф славится тем, что знает в Петербурге и окрестностях о каждом выстреле, - некстати улыбнувшись, объяснил Девятов.
Светлана едва совладала с собою, потому что не сомневалась в этот момент: Шувалов действительно знает о каждом выстреле. Уж его ей точно не удастся обмануть… но все же она совладала и, поймав взгляд следователя и понижая голос, сказала доверительно:
- В таком случае, я уверена, вы непременно найдете того, кто это сделал.
Девятов ответил ей взглядом чуть более долгим, чем позволяли приличия, и отчаяние, уже успевшее охватить Светлану, немного отступило.
- Я думаю, вам лучше побывать на месте, где все случилось. Позвольте, я сама провожу вас, Михаил Алексеевич.
С этими словами Светлана вновь протянула руку, чтобы он помог ей подняться, а после, пройдя мимо него так близко, что коснулась кружевом на рукаве его сюртука, она направилась в библиотеку. Светлана словно бы не замечала, что ажурная накидка соскользнула с ее плеча, оголив тонкую полоску кожи возле ворота платья. Девятов молча шагал позади, но Светлана готова была поклясться, что этот участок ее кожи он изучил вдоль и поперек.
И она убедилась в этом, когда вела следователя через музыкальный салон: Сержа там уже не оказалось, слава Богу, зато была дверь со стеклянными вставками, начищенными Василисой до зеркального блеска, где и отразился взгляд Девятова, которым он жадно и масляно скользил по ее шее.
«Мужчины все же примитивны до отвращения…» - подумала она и с трудом поборола порыв закутаться в накидку плотнее.
Павел лежал в библиотеке. Точно так же, как ночью - раскинув руки и с навеки застывшим на лице немым осуждением. Именно таким Светлана, наверное, его и запомнит на остаток жизни. Жаль, что таким. Жаль, что она уже и не может вспомнить его лицо во время их помолвки, когда он был влюблен, а она смотрела на него, как на божество. Или, когда родился Ванечка, и ей казалось, что в целом мире нет никого, кроме них троих - им никто и не нужен был.
Теперь Павел лежал убитым в ее доме, а Светлана совсем ничего не чувствовала к нему. Он и правда успел стать ей чужим человеком. То восторженное чувство влюбленности как-то резко, почти что в один день, сменило безразличие - холодное и бескрайнее, как ледяная пустыня. Вот чего никогда не было между ними, так это ненависти: там, где царствует безразличие, ни для каких других чувств места нет.
Было ли ей жаль Павла? Наверное, да. Он был еще слишком молод, чтобы умирать. Хотя, попытайся Светлана хоть сколько-нибудь проявить это сострадание - вышло бы фальшиво до омерзения. Ведь в мыслях своих она похоронила мужа уже давно. Оплакала, похоронила и оставила в прошлом.
Единственное, что Светлану по-настоящему волновало сейчас: что будет с Надей, когда все откроется? И дело даже не в том, что сестра останется без крова над головой, без средств и без покровителей - дело в несмываемом позоре, который навсегда теперь пристанет к фамилии Шелиховых.
Пока же Светлана, растеряв всю решительность, стояла в дверях, следователь Девятов делал свою работу. Натянув тонкие перчатки, он сноровисто осматривал и даже ощупывал кровавую рану на груди Павла. Потом, тяжело повернув тело на бок, поднял сорочку и, беззвучно шевеля губами, буквально изучал буро-фиолетовые синяки на спине.
- Вы доктор? - догадалась Светлана.
Пожалуй, только представитель этой профессии лишены брезгливости настолько, что считают человека - и живого, и мертвого - материалом для изучения и не более.
- Что? - переспросил Девятов - кажется, он настолько увлекся, что забыл о ней. Это плохо. Но он тотчас улыбнулся, будто извиняясь: - Ах, нет, не доктор, но без основ военно-полевой медицины в нашем деле никуда. Быть может, вам лучше подождать в гостиной?
- Нет, - быстро и твердо ответила Светлана, - я хочу все видеть.
Впрочем, Девятов закончил с телом Павла и теперь, почти распластавшись на полу, с увеличительным стеклом изучал пятна крови, уже высохшие и въевшиеся в паркет. Поколебавшись, Светлана подкрутила масляную лампу, потому как в библиотеке стоял неприятный полумрак, отнюдь не помогающий следователю. И с опаской принялась ждать, что он найдет.
Казалось, кровь в библиотеке была разлита лишь под телом Павла, но следователь ползком и с лупою в руках изучал паркет и в шаге от него, и в двух, все ближе и ближе подбираясь к Светлане… а главное, по его глазам и диковатой улыбке было понятно - он определенно что-то видит. Когда же Девятов приблизился настолько, что был в прямом смысле у ног Светланы, она не выдержала и поспешно отошла за порог. И сама отметила, что под носком ее туфли оказалось небольшое, но четкое бурое пятно. Было ли оно там прежде, до этой страшной ночи? Бог его знает…