К радости и веселью стремится мой дух. А кто умеет лучше смеяться и радоваться, чем хороший шут?! Смех делает истину легкой. А радость помогает переварить ее. Поэтому и стремлюсь я к радости и веселью.
А если истина слишком тяжела и слишком серьезна, то оставит ее Танцующий тем, у кого желудок крепкий, как у мула.
Однажды Танцующий со своими ближайшими учениками сидел вечером на лесной поляне. Они пили молодое вино, ели кукурузные лепешки с медом и весело смеялись, давая отдых своим сердцам.
И вдруг посреди веселья Танцующий замолчал. Он смотрел на костер, вокруг которого летали три ночные бабочки. Одна из них порхала вдалеке от огня, и не собиралась приближаться к пламени. Вторая подлетела чуть ближе, но почувствовав жар повернула обратно. Третья же смело ринулась прямо в пламя костра и исчезла в красных языках.
Танцующий вышел из глубокой задумчивости и сказал своим ученикам:
— Друзья мои сейчас станцую я вам маленькую истину. Впрочем, маленькой она будет только для слабых духом и лживых сердцем. Ибо для стремящихся к знанию не существует мелких истин. Мелкие истины выдумка мелких разумом. И даже в утверждении, что белое — это белое, жаждущий найдет глубокий смысл. Но ленивые духом пройдут мимо, в поисках пустых умствований. Смотрите же, друзья мои, на мой танец маленькой истины.
Три бабочки порхали вокруг огня. Одна увидела пламя и сказала своим подругам: «Я познала огонь — он светит. В этом его суть и предназначение. В этом его польза нам. Он безопасен и добр. Я полюбила огонь, а он наверняка любит меня». Вторая бабочка подлетела ближе к пламени. Жар опалил ее крылья, и она поспешила отлететь от него подальше. И сказала она своим подругам: «Я познала огонь — он обжигает. Его любовь — причинять боль тем, кто слишком приближается к нему. Огонь — это зло и боль, сестры. Держитесь от него подальше, если хотите сохранить пыльцу на своих крыльях».
Но третья бабочка, ведомая жаждой познания, бросилась прямо в пламя и растворилась в нем. Она не вернулась обратно, уйдя в другой мир с тайным знанием в сердце.
Мудрые не раз рассказывали о трех бабочках, братья по оружию. Но истина их была истиной первой бабочки. «Знающий не говорит, говорящий не знает» — вот их мудрость. Смерть бабочки научила их лишь тому, что обладающий знанием должен молчать. И только лишь потому, что говорить о нем непосвященным бессмысленно.
Скупостью духа, называю я эту истину, братья. Чужая смерть учит их лишь молчанию. Вас же пускай научит она мужеству преследовать истину даже за чертой. Только мужественный может обратить свою смерть в победу. Так будьте же мужественны, братья по оружию. Знающий не говорит, говорящий не знает — мудрость погонщиков верблюдов. Вашей же мудростью пусть будет — знающий всегда по ту сторону мира.
В огонь бросайтесь, друзья мои, если увидите в нем отблески истины. И пусть жажда знания укрепит вашу волю. Тот, кто не готов отдать ради познания нового свою жизнь никогда не доберется до сути самого себя. Но лишь испытавший огненное прозрение сможет высекать новые знаки на камнях вечности.
Будьте тверды и быстры духом, братья по оружию, ибо никогда истина не ждет долго. Лишь на миг появляется среди языков пламени. И в этот миг вы должны броситься за ней. Только так познаете вы то, что скрыто от остальных. Будьте бабочкой, и унесите свое знание в неведомые миры. И не слушайте тех, кто видит в смерти лишь молчание. Смерть для вас, да станет новой ступенью знания жизни.
Так танцевал Танцующий на лесной поляне перед костром. И тень его повторяла его движения.
Как то в полдень, когда Танцующий отдыхал на берегу реки, наслаждаясь прохладой и покоем, услышал он далекий топот копыт. Топот приближался и пророк открыл глаза, чтобы посмотреть, кто спешит к нему. Это была небольшая кавалькада конных воинов, из дружины одного из самых могущественных правителей.
Всадники подъехали к лежащему на берегу Танцующему и спешились. Пыль покрывала суровые лица воинов. Они очень долго были в пути. Старший из всадников, положив ладонь на рукоять меча надменно бросил Танцующему:
— Вставай, пророк. Ты поедешь с нами.
— Куда и зачем, храбрый воин, мне ехать, если здесь я нашел то, что мне нужно — прохладу и покой. У меня нет желания отправляться куда-либо. Ступайте с миром, и дайте мне послушать пение птиц.
— Как ты смеешь спорить с посланцем самого могущественного царя в этом мире? — сверкнув глазами воскликнул воин. — Ты поедешь с нами, клянусь головами всех убитых мною врагов.
— А я клянусь головами всех глупцов, населяющих этот мир, что не тронусь с места, пока сам не захочу этого. Моя клятва куда сильнее твоей. Глупцов в этом мире намного больше, чем убитых тобою врагов, доблестный воитель. Уж можешь мне поверить.
Так ответил Танцующий и повернулся на другой бок, чтобы не видеть солдат.
— Мой повелитель хочет видеть тебя, — сказал вони. — И я намерен выполнить его пожелание.
— Если хочешь выполнить пожелание своего хозяина — приведи его ко мне, — сказал Танцующий. — Может быть, я и дождусь его здесь. Только тебе придется поторопиться.
— Да как ты смеешь! — в гневе закричал воин, и за его спиной зароптали его товарищи. — Никто не может перечить моему господину…
— Как же никто? — перебил его Танцующий с улыбкой. — Я ведь перечу.
— И за это поплатишься своей головой!
— Тогда и ты поплатишься своей за то, что не выполнил волю повелителя. Одна голова против другой. Вопрос в том, кто меньше дорожит своей? Уж не думаешь ли ты, что Танцующий убоится смерти от меча? Благородной смерти? Поверь мне, я не собираюсь жить вечно. А этот день подходит для смерти ничуть не хуже, чем любой другой. Так что либо обнажи свой меч сейчас, либо возвращайся к своему господину и передай ему мои слова.
Ничего не ответив, солдаты вскочили на коней и вскоре скрылись за деревьями. А Танцующий поудобнее устроился на жесткой земле и стал ждать.
Вскоре снова до него донесся топот копыт. На этот раз всадник был один. И это был тот самый могущественный правитель, так желавший встретиться с пророком.
Танцующий сел на камень и подождал, пока правитель приблизиться к нему. Не успел тот слезть с коня, как Танцующий недовольно крикнул ему:
— Ты заставляешь себя ждать, ничтожный!
Правитель, перед которым падали ниц целые города и страны опешил от такой грубости. Но придя в себя, он спокойно ответил пророку.
— Я не хочу ссориться с тобой. Я пришел для того, чтобы пригласить тебя к себе во дворец. Нам есть, о чем поговорить, пророк. Ты мудр, а я могущественен. Мы найдем тему для разговора. Будь моим гостем.
Танцующий оценил сдержанность правителя и сказал уже мягче:
— Ты хочешь пригласить меня? А как можно пригласить к себе лунный свет или ветер? Или быть может, у тебя хватит могущества, чтобы позвать в гости солнце? И оно согласится, польстившись на щедрые дары? У тебя нет власти надо мной, так же как нет власти над ветром, солнцем и луной. Если я захочу, я приду к тебе. Спасибо за приглашение, но сегодня мне хочется побыть наедине с рекой, а не с самым могущественным человеком в мире. Мне скучны могущественные, ибо владеют они лишь тем, что хочет, чтобы им владели. Тот, кто ценит только свободу им не по зубам.
И тут правитель потерял терпение:
— Никто в этом мире не смеет отказывать мне, несчастный. Никто, слышишь? И если я захочу, чтобы солнце было моим гостем, оно спустится с небес, или я стащу его оттуда!
— Это говорит твоя гордыня. Она позволила стать тебе владыкой мира. Но сама она владеет тобой. Так что ты раб. Раб собственной гордыни. Разговаривать с рабом я не хочу. Ни один раб не достоин моего внимания. Приходи, когда одолеешь ее. Тогда ты увидишь мой танец. А сейчас уходи. Я слишком устал разговаривать с рабом.
— Как ты смеешь говорить мне это? — вскричал правитель и выхватил из ножен меч. — Клянусь небом, сейчас твоя голова слетит с плеч! И никто никогда больше не увидит твоих кривляний лже-пророк.