На пресс-конференции Юля Сорнева только и успевала делать пометки, она сильно волновалась — шутка ли, прослушка у прокурора, но потом решила развеять свои сомнения.
— Иван Николаевич, вы утверждаете, что прослушка поставлена главой администрации Вадимом Сергеевичем Вороткиным. У вас есть доказательства?
— Я основываюсь на профессиональном опыте, — ушел он от ответа.
— Вы убедились, что в вашем кабинете обнаружены отпечатки Вороткина или кого-то из городской администрации?
— Идут следственные действия, и я ничего не могу представить в доказательства. Но сегодня я делаю официальное заявление: в моем кабинете обнаружено прослушивающее устройство, и это дело рук Вороткина.
Юля вылетела с пресс-конференции как ошпаренная. Материал словно жег, нуждался в срочном написании, но Юле, конечно, требовался совет главреда.
— Да уж, подкинул черт нам этот матерьяльчик. — Заурский не знал, радоваться или огорчаться.
— Вы ведь сенсацию хотели, вот и сенсация на первую полосу. Я не помню, чтобы у нас в газете раньше такое было.
— Ладно ты, молодая, не помнишь, но и я, старый черт, такого не помню, а я работаю здесь столько, сколько не живут.
— Скажете тоже, Егор Петрович! — от души рассмеялась Юлька. — Что делать-то будем? У меня сенсация практически готова.
— Мне это напоминает «Черного лебедя». Теорию ливанского ученого Нассима Талеба, экономиста и философа. «Черными лебедями» он назвал редкие неожиданные события, которые могут повлечь за собой неожиданные последствия.
— Не знала. А может, заголовок дать: «Черный лебедь прокурора Кочетова».
Юля уже начала писать текст, и слова сами складывались из букв и соединялись в предложения.
— Вот такие бы темы всегда были, что не оторваться.
Вскоре Егор Петрович Заурский был вызван в кабинет мэра. Глава администрации Вадим Сергеевич Вороткин нервно ходил по кабинету из одного угла в другой.
— Вы, конечно, понимаете, что материал о пресс-конференции прокурора давать нельзя?
— Нет, не понимаю. — Главред понял все и сразу, но решил не сдаваться.
— Вы идиот или только прикидываетесь?! — Вороткину было не до церемоний.
— Прикидываюсь!
— Я так и понял. Слушайте меня внимательно. С прокурором у меня действительно недопонимание, не конфликт, я подчеркиваю, а недопонимание. Он, для того чтобы отличиться перед Генпрокуратурой, просто не дает нам работать.
Градоначальник действительно свято уверовал в то, что прокуратура мешается у него под ногами. Когда-то начальник отдела кадров строительной компании Вадим Вороткин был далек от политики, но судьба позабавилась над ним, начальство решило, что он должен представлять предприятие в администрации. Выполнение поручения затянулось, Вадим дослужился до мэра и быстро понял, какую материальную выгоду, по сравнению с хилыми возможностями отдела кадров, можно извлечь из власти. Это дураки типа Кочетова бьются за непонятную справедливость, которой по определению быть не может. Но шум в прессе ему не нужен совсем.
— Про пресс-конференцию рассказывать нельзя!
— Вы серьезно так думаете?
Мэру казалось, что журналист смеется над ним. Вороткин уже жалел, что затеял переговоры, с такими нельзя договориться, их надо уничтожать.
— Егор Петрович, сейчас не то время, чтобы раскачивать лодку.
— Времена всегда не те. Знаете, Вадим Сергеевич, вы разбирайтесь с прокурором сами. Какие у вас отношения, меня это не касается. У меня есть официальное заявление официального лица, оснований не давать его у меня нет.
— Вы уверены в своем решении?
— Я человек законопослушный, а по закону, если информацию распространяет официальное лицо, заметьте, я каждый раз акцентирую, что прокурор официальное лицо, он и несет всю ответственность. Так что, Вадим Сергеевич, если вы будете судиться, то не с газетой, а с прокурором. Я могу быть свободен?
— Вы очень пожалеете, если публикация выйдет.
— Конечно, конечно.
Егор Петрович вышел из кабинета Вороткина в прекраснейшем настроении. Конфликт с мэром — это то, что газете сегодня нужно. Подумать только, утром он не предполагал, что день сложится так удачно.