Вроде, вины за ней никакой нет… Они с Павлом вырастили прекрасных детей — честных, умных и порядочных. В школе, да и во всём селе Лину уважают и очень ценят. И всё равно нет ощущения, что она жила правильно. А точнее, нет понимания, для кого она прожила эти годы…
Прошёл ровно год с того дня, когда не стало Тимофеева, и в доме, который построил Павел, собрались родственники и друзья. Первые острые переживания давно миновали, и грусть превратилась в светлую. Много говорили и вспоминали только хорошее.
Вечером, когда почти все разошлись, и был наведён порядок, Алиса с мужем Вадимом и Серёжа отправились в свои комнаты, а Элина и Алексей вышли в сад и устроились в беседке.
Серов приехал в Лужское один, без жены. Впрочем, так было почти всегда, несмотря на то, что Лёша и Наталья так и продолжали жить под одной крышей. Даже теперь, когда сын Саша давно вырос и служил в МЧС.
Алексею перевалило за пятьдесят, однако он был всё так же привлекателен, харизматичен и остроумен. Как будто и не прошло больше четверти века с тех пор, когда они вдвоём с Линой бегали в кино. Как будто только вчера он приносил в кабинет секретаря военизированной охраны и шикарные букеты, и охапки сирени.
Вот и теперь время, которое Алексей и Элина проводили вдвоём, летело незаметно. За воспоминаниями и разговорами засиделись почти до утра.
Уже рассвело, когда Лёша странно посмотрел на Лину и немного смущённо спросил:
— Как думаешь, Лина, можно ли начать новую жизнь в пятьдесят три года? Открыть чистый лист? А может, и вовсе начать писать совсем новую историю?
— Ой, Лёша, — покачала головой женщина. — Ты даже не представляешь, насколько актуален этот вопрос для меня! Правда, мне не пятьдесят три, а сорок пять, но я-то женщина. Это мужчины вечно молоды, а мы, женщины, увы, нет.
— Знаешь, что думаю? — загадочно улыбнулся Серов. — Во-первых, ты прибедняешься, поскольку по-прежнему молода и всё так же прекрасна. А во-вторых, если уж нас мучает один вопрос на двоих, так может, обдумаем его вместе?
— Всё может быть, — пожала плечами женщина.
— А я верю в успех, — решительно ответил Алексей. — Пора мне брать ситуацию в свои руки.
Не было сказано ничего конкретного, и мужчина с женщиной не обменялись клятвами и обещаниями, однако расстались в приподнятом настроении и в состоянии ожидания счастья.
Лина проводила гостя до ворот. Он поцеловал по очереди обе её ладони и вскоре скрылся в утреннем тумане.
Узнать, насколько серьёзно был настроен Алексей в этот раз и как далеко собирался зайти, Элине так и не пришлось: эта встреча стала для них последней.
Через несколько дней Серов погиб при исполнении обязанностей службы. В последние несколько лет он служил в береговой охране, и в одну из ночей Алексей с напарником начали до приезда полиции преследовать пьяного нарушителя. У неадеквата при себе оказалось огнестрельное оружие, и он открыл огонь по преследователям.
«Значит, не судьба», — именно с этими мыслями Лина как-то прожила сорок дней, а после стало чуть легче. Не сойти с ума и обойтись без медикаментов помогла старая общая тетрадь в коричневой клеёнчатой обложке.
Эту тетрадь Элине привёз друг и бывший сослуживец Алексея, когда приехал в Лужское, где похоронили Серова, отдавшего службе всего себя, без остатка.
Этот друг был единственным человеком, которому Лёша в минуты душевных бесед рассказывал о своих настоящих чувствах. У этого же друга хранилась тетрадь с дневником и стихами Алексея, посвящёнными Элине.
Дневник он начал вести тогда, когда Лина после вторых родов балансировала между двумя мирами. Алексей выплёскивал на бумагу свои страхи, переживания, надежды и мольбы.
Никто и никогда не говорил Элине таких красивых слов, как те, которые она прочитала в старой тетради. А потом появились стихи. Стихов, как и записей, оказалось немного, и пусть они были далеки от классических канонов, Лина считала их самыми прекрасными и искренними.
Так закончилась эта долгая, порой мучительная и безысходная, но всё же удивительная история несбывшейся любви. Алексей ушёл, а Лина осталась с памятью, тетрадкой, миллионом слов, которые не были произнесены и услышаны, и нерастраченной нежностью.
Женщина ещё семь лет проработала в школе, после чего решила воспользоваться правом досрочного выхода на пенсию. На семейном совете было решено продать дом, поскольку Лина хотела перебраться в город, ближе к детям, внукам и родителям.
Таким образом летом две тысячи двадцать третьего года она вернулась туда, где часто бывала в детстве, и где прошли несколько лет из её юности, — в квартиру бабушки, расположенную неподалёку от депо.