Это и была придумка Геркулеса Мюко, бывшего стажера королевской службы эвакуации, бывшего дознавателя криминалите, ныне старшего осуждённого батальона д’а’фрик, батдафа: короткими ударами, не ввязываясь в борьбу, сокращать количество боеспособных субурдов и ломать их строй, а в промежутках останавливая их продвижение залпами. Кольев было четыре комплекта, но мертвяки дали им ударить лишь дважды.
— Их тактика оказалась малоэффективной, — сообщил Цейтлих. — Поэтому гонцы сообщили полковнику Массю, что колдун скоро прорвёт блокаду и требуется подкрепление.
— Кто отдал им такой приказ? — осведомился Фуке. — Кто приказал гонцам сообщить о колдуне и о том, что он прорывает блокаду?
Цейтлих постоял невозмутимо, затем коротко взглянул на Геркулеса.
— Осуждённый Мюко, — сказал он.
Геркулес медленно встал, чувствуя на себе недобрые взгляды. Он здесь был единственный из батдафа, если не считать Цейтлиха.
— Сир, я ничего не говорил гонцам, — произнёс он. — У меня не было времени. Мой полувзвод дрался с мертвяками.
— Я лично получил от тебя сообщение для полковника Массю! — закричал какой-то лейтенант-легионер. — И приказал сержанту Адри его доставить.
Геркулес посмотрел на гладкое лицо незнакомого ему легионера.
— Сир, я вас не помню, сир, — сказал он спокойно.
Поднялся гвалт. Лейтенант, фамилия которого оказалась Пек, вызывал его на дуэль чести. Его успокаивали капитан Тулип и майор Жюстен, указывая на то, что Мюко не военный, а осуждённый, и дуэль с ним невозможна в принципе. Цейтлих и Массю смотрели на всё это мрачно, не выражая эмоций, но было ясно — Легион их так просто не отдаст даже Шарлю Фуке. Лейтенант Пек присягнёт, что Мюко запросил помощь у Массю; и Массю, верный общему духу приказа его высочества, помощь отправил немедля и в полном объёме. В конце концов, колдуна всё же убили?
— Ну колдуна же мы убили? — вопрошал Массю, апеллируя к своим сослуживцам. Он уже чувствовал себя спокойно: похоже, дело обошлось. Фуке знает порядки Легиона, и не станет наказывать офицера, когда всем ясно, что вина его. Кто-то же приказал усилить северные позиции?
Геркулес всё это время неотрывно смотрел на Цейтлиха. Полковник сидел как ни в чём ни бывало, и на старшего осуждённого даже мельком не глянул. Может, он забыл, о чем проговорились двое селян? Конечно, забыл.
Ведь если не забыл, то…
Нет, лучше об этом не думать.
…После второго тарана началась сеча, половина осуждённых просто сбежали, и Геркулес не мог их винить — смотреть, как враг идёт на тебя, не реагируя на пули и сабли, не всякий сумеет; Уль, Силь и ещё с десяток бойцов наскакивали на медлительных субурдов, кроша их в капусту — но безрезультатно. Субурды, потеряв пару мертвяков, шли плотной группой, закрывая колдуна, хватали зазевавшихся осуждённых и ломали им рёбра в жестоких объятиях, и Геркулес уже вытащил саблю, готовясь принять участие в безнадёжной драке, но подоспевшие легионеры Массю опрокинули их сбоку, изрешетили арбалетами (из винтовок не стреляли, берегли патроны — опытные), изрубили палашами. Когда побоище закончилось, отыскали колдуна, — нашли по кровотечению. Мюко увидел его, перед тем как труп унесли в штаб: весь утыканный стрелами, но благообразный на вид старик, каких полно в деревнях по всему Альянде. Может быть, староста или судья.
— Осуждённый Мюко! — гаркнул кто-то ему в ухо. Геркулес подскочил. Принц-консорт смотрел на него тяжело и мрачно.
— Арестовать. — Фуке оглядел офицеров. — Господа, вы свободны.
7
— Я понял, почему люди любят читать книги, — сказал Питер. Ему никто не ответил: Прелати и Майя ушли в лес за грибами и ягодами, Аслан вызвался их сопровождать, а Жак, который никуда не пошёл, а лежал на травке неподалёку и прекрасно слышал Питера, не разговаривал ни с кем второй день по причине полного проигрыша в бочку вчера вечером. Финансист считал, что его обыгрывают нечестно, и нудно доказывал с расчётами в руках, что должен был выиграть хотя бы раз; он угомонился, лишь когда Майя выиграла у него девять кругов подряд. Обиду на весь мир он тем не менее затаил, и для начала объявил бойкот жуликам и аферистам, среди которых имел несчастье оказаться.
— Потому что в книгах, — Питер развивал свою мысль, жуя травинку и глядя в синее небо, — в отличие от жизни, постоянно что-то происходит. Событие сменяется другим событием, а оно в свою очередь следующим. А ведь в жизни такое происходит крайне редко. Наша реальность — это главным образом ожидание.
Ясный погожий день стоял над Вест-Сассексом — так называлась эта местность — и уже перевалил за зенит. Серая пелена облаков надвигалась с запада, и это значило, что солнце скоро опять исчезнет, но пока что «Фуксия» и «Сельдь» стояли недвижны, вбирая его энергию; позади них виднелась река Аруна, а на том берегу остался заброшенный город. Питер и Аслан очень хотели побывать там и посмотреть на почти не тронутые временем здания древних, но Прелати, Майя и Жак категорически воспротивились, и поэтому, обойдя город с севера, их небольшая экспедиция пересекла мост и расположилась на западном берегу. Название реки им сказала Прелати, а позднее они увидели его на почти что выцветшей табличке у моста. Как назывался город, старуха не знала.