— Слушать меня, вы трое, — сказал вице-адмирал. Один из конвоиров слегка наподдал ногой Бюнэ, чтоб тот получше изобразил внимание. — Если что-то пойдёт не так, знайте: уже к вечеру в Бретани начнётся такая резня, что не снилась ни Жози Второму, ни отцам-основателям, никому. А после коронации эта резня начнётся и всей стране и заденет всех, может быть, и ваших родных, друзей и близких. Хотите этого?
— Никак нет! — неожиданно дружно ответили Аслан, Бюнэ и дед Корентин. Вице-адмирал Мармут кивнул удовлетворённо.
— Бейтесь по-настоящему, потому что если он не настоящий король, погибнут тысячи.
— То есть как это — взаправду, что ли? — слегка взвывая на гласных, спросил Бюнэ. Легионер, стоявший рядом, тут же отвесил ему мощную оплеуху. — Ай!
— Именно, парень, — сказал адмирал. — А если будешь мухлевать, он тебя просто убьёт. Что королю какой-то безумец?
— Э, э, мы так не договаривались, — повышая голос, завопил паренёк. — Это что же это…
Бац! Ещё один удар, теперь уже рукоятью сабли, прервал его нытьё.
Через десять минут пришёл Цейтлих и бросил им оружие и доспехи — три сабли, три кольчуги. Корентин со знанием дела осмотрел все три клинка, подержал каждый в руках, сделал пару выпадов и взял себе один; легионеры, стоявшие неподалёку, заржали — скованный старик, машущий саблей, показался им смешным. Аслан тоже попробовал клинки. Бюнэ затравленно смотрел то на него, то на деда, и эвакуатор понял, что парень никогда не держал в руках настоящего холодного оружия, не говоря уж об огнестрельном. Аслан выбрал саблю получше и, не думая, протянул ему, держа за гарду рукоятью вперёд.
— Дурак, — сказал Корентин, глядя в сторону. — Возьми себе, всем лучше будет.
Бюнэ тут же выхватил саблю из рук эвакуатора. Легионеры, которых стало больше, снова разразились хохотом.
— Снимите кандалы, бараны, — с презрением сказал Корентин, с отчётливым хрустом наклоняя голову то вправо, то влево и поводя плечами.
— Положи саблю и подойди сюда, — сказал сержант-легионер. Пророк фыркнул так, что из гнёзд над оконцами башен вылетели ласточки.
— Ты что, боишься столетнего старика с тупой железякой?
Сержант оскалился, и под хохот своих солдат подскочил к старику и уже замахнулся, чтобы ударить его. Пророк сделал неуловимое движение, сверкнуло железо — и с сержанта упали штаны; а в рядах конвоиров несколько человек упали от смеха. Легионер подтянул штаны, подошёл к конвою и пинками разогнал их; двое по его приказу подошли и сняли кандалы с Аслана, Корентина и Бюнэ. Старик более не шутил, стоял и смотрел на серое рассветное небо.
Аслан накинул плохонькую кольчугу, покрутил саблей. Клинок был отвратительный — несбалансированный, тяжёлый, со слишком длинной рукоятью, хилой гардой, из мягкого «деревенского» железа, и к тому же тупой как три копыта сразу. Корентин смотрел на него одобрительно.
— Умеешь, стало быть, — сказал он. — Возьми-ка этот.
И сразу кинул ему свою саблю. Аслан поймал. Да, этот клинок был поприличнее, но самый лучший всё-таки был в руках у Бюнэ. Аслан, кляня себя за глупую жалость, обернулся было к нему, чтоб попросить его обратно, но как только увидел парня, съежившегося подобно загнанному в угол дикому зверю, так сразу и передумал.
— Говорил ведь, — без укора произнёс Корентин. — Хотя какая разница. Стенку делать умеешь, нехристь?
Аслан кивнул. Стенка — простейший приём двоих против одного: один наседает и открывает, второй делает выпад в нужный момент. Понятно, кто что будет делать — старик не выдержит мало-мальски долгого боя, а выпад или другой ему, видимо, вполне по силам.
Гулко дрогнули ворота, загремела цепь, заскрипели колеса, поднимающие сразу несколько решёток.
— Выходи! — скомандовал сержант легионеров. Конвой, вооружившись длинными копьями, направил троих безумцев через ворота к лестнице, ведущей на равелин и на длинный помост, на нём сооружённый. Аслан посмотрел по сторонам — и у него едва не закружилась голова. Люди, люди, люди везде, куда ни кинь взгляд, до горизонта.