– Не так быстро, – Сабельзон даже отодвинулся от симпатичной, но чересчур энергичной гурии. – Я ничего не говорил, никакого ислама не принимал, и, честно говоря, пока не вижу в этом смысла.
– Какой упрямый, – вздохнула гурия. – Ну почему вы не хотите принять лучшую из религий?
– Не вижу в этом пользы для себя лично, – честно сказал профессор.
– Ах, вы об этом… Ну хорошо. Давайте так: вы принимаете ислам, а я… – гурия отодвинула газовую ткань, – и не только я одна… – она подмигнула.
– Гм. У меня нет ничего, чем я мог воспользоваться бы, чтобы принять ваше любезное предложение, – сказал профессор. – А даже если и было бы: не слишком ли велика цена? Этим я успею и на физическом плане. Если хорошо воплощусь.
– То есть вас интересует хорошее воплощение? – гурия запахнулась и приняла деловой вид. – У нас множество вакансий! Мусульмане плодятся и размножаются, в отличие от так называемых цивилизованных народов.
– Особенно в диких и бедных странах, – не удержался профессор.
– Вовсе нет! – гурия снова стала ласковой. – Хотите, к примеру, в Париж? Древний центр цивилизации, прекрасный город…
– Меня уже приглашали в Париж. В качестве слепой девочки, – припомнил профессор беседу с херувимом.
– Ну, – гурия презрительно улыбнулась, – у этих зануд христиан почти нет вакансий. А мы для вас подберём что-нибудь поинтереснее. Вот, – она щёлкнула пальцами, и в воздухе засиял фиолетовый шар, по поверхности которого зазмеилась арабская вязь, – как раз сейчас для вас образуется великолепная вакансия. Обеспеченная семья, занимается легальным бизнесом, отец закончил Сорбонну. Вы будете пятым ребёнком в семье, причём первым мальчиком. Понимаете, как к вам будут относиться родители и родственники?
– А радикальным исламом я не увлекусь? – насторожился профессор. – Знаете ли, с такими детьми обычно именно это и происходит.
– Ну что за бессмысленное словосочетание – радикальный ислам? – гурия изобразила недоумение. – Вы же образованный человек и понимаете, что ислам един. Учение ибн Теймийи и Мухаммада ибн Абд-аль-Ваххаба и есть чистый ислам, как его практиковали первые три поколения последователей Пророка…
– Так-так-так. Вы предлагаете мне стать мусульманским фанатиком. Может быть, ещё и шахидом?
– Да вы что?! – искренне вознегодовала гурия. – Зачем нам расходовать ваш выдающийся интеллект на одноразовое задание? Вы проживёте долгую счастливую жизнь, полную утонченных интеллектуальных наслаждений. Вам не придётся умирать за веру, и даже убивать за неё. Лично вы никого не убьёте, даже пальцем не тронете. Вы будете заниматься… решением логистических задач, – несколько туманно выразилась гурия. – Очень интересная сфера деятельности.
Профессор, однако, почуял подвох.
– Это никак не связано с рынком опиатов? – решил уточить он.
Гурия рассмеялась, показав жемчужные зубки.
– Что вы! Такие судьбы уже разобраны. Но у вас будет работа не хуже. Планироваие операций.
– Терактов? – уточнил профессор.
– Джихад против кафиров и мунафиков является священным долгом каждого истинно правоверного, – отчеканила гурия, в прекрасных глазах которой появился стальной блеск. – Великая честь – сокрушить гнездо гнуснейших пороков, невежества и ереси, мерзкий Израиль…
– Идите к чёрту! – не сдержался Сабельзон, и пространство вокруг схлопнулось.
– Доброй вечности. Да, я знаю, что вы не буддист, но это можно со временем исправить.
Дракон приподнял усатую голову и изучающее посмотрел на то место, где светилось невоплощённое сознание.
– Я вообще-то не уверен, что это надо исправлять, – отбрил профессор, осматриваясь.
Местность была вполне ничего: над головой голубело небо, вокруг располагались невысокие холмы с какими-то изящными строениями. Вблизи текла река.
Дракон тоже выглядел вполне импозантно: изумрудная чешуя гармонировала с красными глазами и золотыми усами, свисающими из пасти. Зубы дракона были белые-белые, какого-то рекламного цвета, как будто он трижды в день чистил их «Блендамедом».
– Век европейских идей преходящ, а вечная Азия пребудет вовеки, – дракон наставительно поднял кончик хвоста.
– Не хочу в Азию, – решительно заявил Сабельзон. – Я человек европейской культуры.
– Скажите ещё – «христианской культуры», – уголки пасти приподнялись в подобии улыбки, усы дрогнули.