На лице молодого мечиканца отразилось испуганное благоговение.
— Вы можете определить это на взгляд? — спросил он почти шепотом.
Улыбка О'Лохлейна стала шире.
— Нет, я просто вычислил это.
«Слышал бы меня сейчас лорд Дарси», — подумал он.
— Вычислили? Каким образом?
— Да как вам сказать! — Мастер Шон усмехнулся. — Гроссмейстер охарактеризовал вас достаточно красноречиво. Он назвал вас многообещающим молодым человеком и сказал: «Полагаю, он добьется замечательных успехов».
Должен заметить, что сэр Грей и самого короля не представит так, если у него не окажется достойного Таланта. А раз вы произвели впечатление на гроссмейстера, значит, вы действительно хорошо себя зарекомендовали. К тому же, вы не из тех, кому похвала кружит голову, иначе гроссмейстер не говорил бы таких слов в вашем присутствии. — Мастер Шон заметил откровенное смущение молодого человека и тут же сменил тему разговора. — В чем вы специализируетесь?
Лорд Кецаль сглотнул:
— Ну... э-э-э... в черной магии.
Мастер Шон вытаращил глаза. Его бы меньше шокировало заявление целителя, сказавшего, что он специализируется в отравлении людей.
Молодой мечиканский аристократ несколько секунд выглядел таким же ошарашенным, но тут же взял себя в руки.
— Я не имел в виду, будто я занимаюсь черной магией... Боже правый! — Он оглянулся, словно испугавшись, что кто-нибудь услышал о такой мерзости, но убедившись в отсутствии поблизости любопытных, вновь обратил свое внимание на мастера Шона. — Я не сказал, что практикую ее, — повторил он почти шепотом. — понимаете, я изучаю черную магию с целью борьбы с нею. Я знаю, что в Европе она встречается не часто, но... В общем, Мечика — это не Европа. Даже спустя четыреста лет все еще существуют последователи Древней Религии, в особенности культа Хицилопочетля, древнего бога войны. Не в городах, конечно, и даже не в большинстве сельских областей... Но в отдаленных районах, в горах и джунглях.
— И что же он за бог, этот самый Как-Его-Там? — поинтересовался мастер Шон.
— Хицилопочетль. Это бог, весьма популярный у варварских народов, в особенности, воинственных. От его почитателей требуются высокая дисциплина, крайний аскетизм, добровольные лишения и жертвы, то есть налицо типичное сатанинское преувеличение добродетельности воздержания, бедности и повиновения. Принесение жертвы сопровождается вырезанием сердец у живых людей... Хицилопочетль — это злобный кровавый дьявол!
— Человеческие жертвы или, по крайней мере, их пропаганда небезызвестны и здесь, — заметил мастер Шон.
Лорд Джон Кецаль кивнул:
— Да, да, я понимаю. Вы имеете в виду так называемое священное братство Туманного Альбиона. Его главарей вычистили, насколько я помню, в мае тысяча девятьсот шестьдесят пятого... или в начале июня.
— Увы, — сказал мастер Шон, — если бы от них можно было избавиться подобным образом! Черная магия распространена гораздо шире, чем вы думаете. Есть истории, не ставшие достоянием публики... К примеру, будучи учеником гильдии, вы могли читать о деле лэйрда Дункана из Дункана, в шестьдесят третьем.
— О да! Я читал ваше изложение этого дела в «Протоколах». Оно было связано с таинственной смертью графа д'Эвро... Хотелось бы мне оказаться там, когда лорд Дарси раскрывал это преступление! — Обсидиановые глаза молодого мечиканца загорелись.
— А с чем связан ваш интерес к черной магии? — поинтересовался ирландский волшебник.
— Ну как я уже сказал, культ Хицилопочетля достаточно распространен в отдельных районах герцогства... по сути, чем дальше к югу, тем шире. Моего благородного кузена, герцога Юкатанского, такое положение очень беспокоит.
Если бы это было обычное крестьянское суеверие, мы бы так не волновались, но у многих из этих людей — самый настоящий Талант... А некоторые из наиболее образованных нашли возможность применить Законы Магии к культовым ритуалам Хицилопочетля. И всегда со злыми намерениями. Это черная магия самого худшего пошиба, — голос лорда Кецаля дрогнул, — и я собираюсь приложить все свои силы, чтобы искоренить ее. Последователи культа не ограничивают свою активность отдаленными районами, где расположены их храмы. Агенты являются в деревни и терроризируют крестьян, а в городах пытаются выступать против правительства. Это безобразие должно быть прекращено, и я своими глазами увижу, как оно будет прекращено!
— Что ж, ваши амбиции похвальны! Вы не...
— Э, да тут мастер Шон, — донесся масляный голос из-за спины лорда Кецаля.
Шон О'Лохлейн обратил внимание на мастера Юэна Макалистера еще минутой раньше и очень надеялся — как выяснилось, напрасно, — что тот его не заметит: у мастера Шона хватало проблем и без Макалистера.
— Мастер Юэн... — натянуто улыбаясь, начал О'Лохлейн с намерением представить Джона Кецаля, но Макалистер, не обратив на ученика ни малейшего внимания, перебил коллегу:
— Слышал я, Шон, вы вчера поцапались с сэром Джеймсом? Хе-хе...
— Поцапались — это громко сказано. Мы всего-навсего...
— Я не имел в виду ссору. О чем вы с ним говорили? Похоже, это никому не известно.
— А это никого и не касается! — огрызнулся мастер Шон.
— Конечно, никого, хе-хе, конечно... Но, думается, это было что-то серьезное, иначе гроссмейстер не растащил бы вас.
— Он не растаскивал нас, как вы изволили выразиться, — процедил сквозь сжатые в фальшивой улыбке зубы мастер Шон. — Он просто выступил судьей в нашем споре.
— Да, хе-хе, естественно. — Долговязый шотландец пригладил песочного цвета волосы и улыбнулся во весь рот. — Я понимаю вашу злость на сэра Джеймса: иногда он бывает просто непереносим, хе-хе... Я имею в виду его язвительность. У сэра Джеймса острый язык.
— Весьма острый! — подтвердил лорд Джон Кецаль. — Я уже испытал его на себе.
Мастер Юэн Макалистер посмотрел на молодого мечиканца так, словно только сейчас его увидел.
— Не дОлжно ученику перебивать мастеров, — сказал он ледяным тоном. — А рАвно и критиковать мастера. И в любом случае, надо быть достаточно мудрым, чтобы не критиковать главного судебного мага города Лондона!
Лицо лорда Джона Кецаля превратилось в деревянную маску. Он церемонно поклонился:
— Прошу прощения, мастер! Я допустил бестактность... С позволения мастеров, меня ждут. Надеюсь, я могу снова с вами встретиться, мастер Шон?
— Конечно же! Как начет ленча? Есть определенные темы, которые мне хотелось бы обсудить с вами.
— Отлично. Когда?
— Ровно в полдень. В столовой.
— Я буду. До свидания, мастер Шон... Мастер Юэн! — Мечиканец повернулся и ушел с гордым и даже несколько чопорным видом.
— До свидания, ваше лордство! — сказал мастер Шон в удаляющуюся спину.
Мастер Юэн моргнул:
— Вы сказали «Ваше лордство»? Кто этот парнишка?
— Лорд Джон Кецаль, — с гнусной улыбочкой ответил мастер Шон. — Этот «парнишка» приходится сыном Его Светлейшему Высочеству Нецуалькойотлю, герцогу Мечиканскому.
Мастер Юэн заметно побледнел.
— О Боже! — прошептал он. — Надеюсь, его лордство не оскорбился...
— С вашими методами знакомства, — проникновенно сказал О Лохлейн, — у вас когда-нибудь будет очень много высокопоставленных друзей, мастер Юэн. А теперь простите — меня тоже ждут. — Он ушел, предоставив Макалистеру возможность смотреть вслед мечиканцу и кусать лошадиными зубами нижнюю губу.
Ох уж этот Макалистер, думал Шон. Каким бы талантливым магом он ни был, его снобизм не даст ему возможности занять какой бы то ни было пост в гильдии. У мастера есть полное право отчитать ученика, но за дело, а не по пустякам. А с другой стороны, уж если ты злоупотребляешь этим правом, так нечего дрожать, если у отчитываемого оказываются знатные родственники... И вообще, надо перебить чем-нибудь привкус во рту от этой встречи.
Мастер Шон взглянул на часы. Девять двадцать две. До встречи еще остается время — немного, но хватит вполне. Он направился в частный бар, арендованный для участников конвенции и их гостей.
Через пять минут, с пинтой доброго английского пива, уютно устроившейся в круглом ирландском брюшке, Шон поднялся по лестнице на второй этаж и двинулся по коридору к комнате, занимаемой мастером сэром Джеймсом Цвинге, главным судебным магом города Лондона.