Эскалатор был отключен (значит, так было надо), так что пришлось спускаться к перрону станции "на своих двоих".
Хорошо, что работать приходилось всегда в одиночку. Люди мне только бы мешали… Когда мы выходим с И.А. или с кем-нибудь еще на прогулку в город и сопровожатый отпускает мою руку, я боюсь не того, что попаду под машину, споткнусь о бордюр или врежусь в столб, а того, что натолкнусь на кого-нибудь из прохожих…
Когда ступени под ногами закончились, я остановился и просигналил по рации: "Приступаю".
Ответа, как обычно, не последовало, и у меня возникло подозрение: а слышит ли меня кто-нибудь? Может быть, наверху в этот момент потягивают горячий чай из термоса и безуспешно борются с попытками Виктора поведать народу очередной бородатый анекдот?..
Усилием воли я отогнал эти абсурдные мысли прочь и двинулся осматривать перрон. Тут уж поневоле пришлось пустить в ход щуп. Станция была очень длинной, с двумя рядами колонн по обеим сторонам перрона. Первым делом я определил ширину перрона и запомнил ее, чтобы в дальнейшем случайно не сверзиться на рельсы. Потом поставил переключатель щупа в положение "металл" и двинулся небольшими, осторожными шажками по перрону, описывая сложную, зигзагообразную траекторию между колоннами. Челночные проходы из одного конца станции в другой заняли бы слишком много времени.
Металлических предметов здесь оказалось много. Впрочем, этого и следовало ожидать. Было бы странно, если бы, например, рельсы были сделаны из дуба!..
Для начала я решил проверить урны. Их было четыре: две в начале и две – в конце перрона.
Это заняло у меня относительно немного времени. Относительно – потому что время для меня перестало существовать с той минуты, как я шагнул на эскалатор.
В урнах ничего заслуживающего внимания не оказалось. Был там унылый бытовой мусор: обертки, бумажки, пустые банки и бутылки, стаканчики из-под мороженого, каменно-твердые и еще свежие, с отпечатками чьих-то здоровых, крепких зубов комки жвачки (один из них сразу же прилип к моим пальцам да так, что я кое-как избавился от него). Но того, что я искал, в урнах я не обнаружил.
Я искал коробку типа той, в которую обычно упаковывают обувь, только изготовленную не из картона, а из металла.
Мне потребовалась целая вечность, чтобы открыть чугунные крышки люков, слазить под настил перрона, где проходили кабели и канализационные трубы, и убедиться, что интересующей меня коробки там тоже нет. Еще одну вечность я затратил на доскональное обследование всех служебных и подсобных помещений, двери которых были предусмотрительно открыты, а потом – всех прочих закоулков станции.
Неужели Нил Степанович и компания на этот раз ошиблись, и никакой коробки здесь не было?
Я сообщил наверх о результатах поиска, а вернее – об их отсутствии, уселся на холодный мраморный пол, достал из кармана завалявшийся, весь в мусорных крошках леденец и, гоняя его языком по рту, задумался.
Может быть я просто-напросто ищу потерянные вещи? Но что бы могло быть в этой проклятой коробке?! Золото? Драгоценные камни? Или чертежи какого-нибудь изобретения, составляющие государственную тайну?
Нет, это явно не научное объяснение, как говорит И.А.
Во-первых, я не просто должен найти коробку, но и, как говорится, "не отходя от кассы" разобрать ее на составные части, тем самым приводя ее в очевидную негодность.
Во-вторых, с каждым разом мне становилось все труднее обнаружить "потерю". Тот факт, что коробка оказывалась спрятанной то в портфеле, то в детской игрушке, то в чемодане, а то и просто завернутой в бумагу, свидетельствует, что кто-то очень не хотел, чтобы я нашел ее. Да и как может так случиться, что люди теряют примерно одну и ту же вещь в самолетах, в поездах, в подъездах жилых домов, на вокзалах, в производственных цехах?.. Наконец, почему об этом нужно молчать в тряпочку и никому не задавать лишних вопросов?
Может быть, я просто-напросто являюсь объектом каких-нибудь экспериментов, результаты которых кто-нибудь – хотя бы тот же И.А. – впоследствии использует в своей диссертации? Да ну, бред собачий!..
Ладно, пора продолжать… Куда же могла запропаститься эта чертова коробка?! Ведь станция уже исследована мною вдоль и поперек, и, нажив себе несколько шишек на лбу, я теперь могу ориентироваться здесь не хуже, чем в своей комнате.