— Фрау Клаузе не нужны сливы, у нее есть фруктовый сад. А ковер — это роскошь. Мы без него проживем. Гораздо важнее завести новых кур. Надо готовиться к худшему, дочка. Сентиментальность нас не прокормит.
Кристина предложила отнести гобелен фрау Клаузе, отчасти чтобы избавить мать от необходимости самой отдавать дорогую ее сердцу вещь чужому человеку, отчасти потому, что Карл пришел бы в ужас, если бы мутти ушла из дома хоть ненадолго, отчасти потому, что надеялась на обратном пути украдкой бросить взгляд на дом Исаака. Теперь, проходя мимо сожженных зданий и груд полурасплавленных ключей, столового серебра, картинных рам и других извлеченных из завалов личных вещей, приготовленных на вывоз членами гитлерюгенда, она пожалела, что не убедила Генриха остаться дома. Краем глаза она видела его бледное лицо с выпученными от потрясения глазами.
— Жители этих домов наверняка были в убежище, — проговорила Кристина.
— Я знаю, — кивнул Генрих.
К счастью, остаток пути они прошли по уцелевшим улицам. День выдался относительно спокойный, и можно было вообразить, будто никакой войны нет. Сестра и брат миновали еще шесть кварталов, перешли по крытому мосту реку и вдоль длинного ряда лип дошли до тропы, которая вилась через невспаханные поля фермы Клаузе.
Когда они добрались, Кристина порадовалась, что взяла с собой Генриха, потому что за петухом пришлось гоняться по всему двору. Резвый и изворотливый кочет никак не давался в руки, и через полчаса бесплодных попыток поймать его Кристина хотела уже взять назад материнский гобелен. Фрау Клаузе могла хотя бы загнать птицу в курятник, но вместо этого сунула ковер под мышку и махала артритной рукой с искривленными пальцами в сторону амбара, крича, чтобы они не брали петуха породы леггорн с высоким черным хвостом.
А Кристина и Генрих, потные от натуги, скользя в грязи, носились за машущей крыльями птицей, упорно не желавшей быть пойманной. Им помогала девушка «трудоспособного возраста», и троим молодым людям понадобилось больше часа, чтобы прижать упрямого петуха к стене амбара. Генрих бросился на землю и придавил кочета одной ногой. Петух кудахтал, хлопал крыльями и увертывался, как будто почуял жар кипящего котла. Наконец Генрих поднялся. Брюки мальчика были перепачканы в грязи и курином помете. В одной его руке вниз головой раскачивался петух. Кристина сжала пальцами чешуйчатые ноги, перевернула сопротивлявшуюся птицу, обхватила ее руками, прижав крылья к туловищу, и стала убаюкивать воркованием и бормотанием, при этом бдительно наблюдая, как бы пленник не вырвался.
Наконец петух прекратил биться и дергать ногами. Он примирился с тем, что девушка спокойно, но крепко держит его, глаза с красным ободком мигали, выражая покорность. Когда брат с сестрой отправились домой, утомленный кочет дремал на руках у Кристины. Берта, веснушчатая девушка из трудового лагеря, как раз закончила смену. Она села на велосипед и поехала рядом с ними. Кристина пыталась завести с ней беседу, но Берта от застенчивости лишь кивала и мотала головой. Вскоре Кристина бросила эти попытки, и дальше они шли в тишине, нарушаемой лишь треском велосипедной цепи и скрипом педалей. На горизонте от земли поднималось тепло, переливающееся марево плыло над полями, как парящие призраки.
На пол пути к городу им встретился фермер Клаузе на телеге, груженной сеном. Слева от них двое мальчишек расхаживали по полям с перекинутыми через плечо мешками. Желая похвастаться путникам своими находками, они подошли к дороге. Когда мальчики стали доставать из мешков гильзы, шрапнель и куски обугленного металла, Кристина придержала Генриха за руку, давая знак не отходить от нее.
В это мгновение Кристине почудилось какое-то жужжание. Она озадаченно огляделась вокруг, потому что прохладными осенними вечерами осы или пчелы не летают. Тут она заметила самолет, направлявшийся в их сторону с дальнего конца долины, и внутри у нее все похолодело от чувства незащищенности. Девушка силилась убедить себя, что это немецкий самолет, потому что союзные бомбардировщики никогда не появлялись по одному. Но чем ближе надвигался самолет, тем сильнее колотилось ее сердце. Таких Кристина никогда прежде не видела. Она положила руку на плечо Генриха: надо сказать ему, чтобы бежал. Но куда спрятаться? До города еще далеко. Самолет стал спускаться ниже и ниже и вдруг нырнул прямо к ним. Кристина схватила Генриха за плечи — петух, хлопая крыльями ей в лицо, вырвался из рук — и толкнула брата в сточную канаву у дороги.